11. Йоги говорят: «Прежде чем сделать стойку на голове, её (голову) надо иметь». Естественно, без головы плохо человеку, и её бы желательно иметь, хотя бы напрокат, по крайней мере для того, чтобы не выписывать из газет подобных глупостей и не пересылать мне. «Самогипноз – это варварство, а самовнушение – самочушь», эти слова приписываются мне (из письма на моём столе). Вынужден попенять газетчиков в который раз: Цдзян этого никогда не говорил. Более того, по мне, самовнушение – это дверца в страну Незнаемого. А незнаемое – это ваше «Я», которое вы не знаете. Мы так и умираем, не поняв себя. Мой совет: делайте физические упражнения, максимально концентрируясь на том или ином органе, на той или иной идее. Отягощайтесь, как бы медитируя. Более того, живите самовнушаясь, от этого будет двойная польза.
12. Сотворить себя – это величайшее счастье. Так не ленись и сотвори! Тогда, быть может, ты будешь дорожить собой. Пока же я знаю, ты не дорожишь собой – ни телом, ни душой – потому, что тебя сотворил не ты, а Бог. Так будет продолжаться до тех пор, пока недосотворишь себя ты. Ибо метко сказал народ: «Дарёному коню в зубы не смотрят».
13. Почаще становись напротив зеркала и гляди себе в глаза. Уважай себя за то, что ты есть. Неправда, что сосцами любви к себе вскармливают обязательно эгоиста. Один мудрец на востоке сказал: «Посей в своём сердце семена любви к себе, чтоб не пожать в нём сорняки ненависти к миру».
14. Почаще, где бы то ни было, оставайся в позе «мудреца» (или глупца, как угодно), как будто на твоей голове блюдо, наполненное водой. Не давай себе передышки ни на час в выравнивании себя как личности. Ровный характер – это приятная одежда, в которую легко закутываться из-за обтекаемых форм.
Помни: седины, морщины, складки на лбу – это не от недостатка воздуха или витаминов в крови, это порезы времени, его ураганных ветров, с течением которого ты не сумел совладать.
15. Уважай в себе проделанный труд. Относись благожелательно к себе и людям. Если жизнь – это жертва или трата, привыкни умело тратиться в ней. Иначе она окажется слишком короткой.
16. Каждое утро вставай с солнцем в голове. Чтобы ярче представить, что это такое, представь, что ты умер. Тогда ты больше будешь дорожить каждым днём, каждый часом, а не воспринимать их как данную данность на века.
Половодье
Под зиму 1978 года моей крышей над головой очутилось небо. Я очертя голову бросился в одну из жил контор, что на Петровских линиях. Мне предложили должность техника-смотрителя, правда, спросили, глядя прямо в глаза:
– Не пьёте?
– Нет.
– Значит, согласны у нас работать?
– Согласен, – сказал я, покраснев.
Знал ли я тогда, что это значит? Да и что это за должность такая – техник-смотритель? – полный абсурд, если вы лишены природного умения из самых затруднительных ситуаций извлекать пользу. Тогда я не был лишён чувства юмора и как был вознагражден!
Мне отвели небольшую комнату с видом в крохотный дворик. Я быстро смекнул, в каком положении оказался, и стал извлекать из него ту пользу, о которой говорил. Вкратце скажу, чем я занимался. Житьецо моё было хуже собаки. Чуть свет – на ногах, спозаранку надо обежать периметр километров 6, включавший грязные помойки и рухнувшие потолки, чёрные ходы и неприбранные лестницы, чердаки и подвалы. Прибавьте к тому неистребимый запах кислых щей, что обосновался здесь лет 200 назад… а также клопов, плаксивых старух, что жалят не хуже клопов, пьяниц всей мастей и прочий сор, согнанный в Москву как будто со всего света неведомым ветром. А теперь представьте: перед каким-нибудь Госкомстатом, супротив какого-нибудь высокого начальства стоит врастопырку, точно урна для плевков и брани, ваш покорный слуга – прирождённый мечтатель… Право же, есть над чем посмеяться! Представьте себе: московская многоголосица, в пяти шагах Кремль, бегущая навстречу ему публика, чопорное благолепие, пронырливые иностранцы, можно сказать, вершина цивилизации, вспоротый живот любого великого города состоит из кишок, селезёнки, а может быть, и злокачественной опухоли. Но вот это-то непостижимым образом и отравило мою душу и сознание с первых дней; и теперь, много лет спустя, я чувствую, как меня начинает трясти, сердце сжимается, и чтобы у вас не разрыдаться на глазах, чувства свои я выражаю одним словом – всё это я люблю.
Тогда же, не имей я иных занятий и привязанностей, эта беготня по чердакам и подвалам мне бы скоро осточертела, но представился случай, и для меня, как говорится, забрезжил свет в конце тоннеля. Однажды (дело было под вечер) ко мне явились два элегантных молодых человека. Они представились художниками и завели со мной следующий разговор: