Погода, несмотря на глобальное потепление, не радовала — дождь с градом бил по иллюминатору с такой силой, что было слышно даже через гул винтов. Где-то в середине трёхчасового пути Саркис хлопнул по плечу задремавшего Егорыча и крикнул в ухо:
— Смотри, войско Газтэка!
Егорыч наклонился к иллюминатору.
Внизу, на запорошенных мокрым снегом полях, подсвеченных холодным серебристым светом светодиодных ламп, кипела механическая жизнь. Огромные стальные телеса с мачтами и туловищами промблоков, втянув роторные лебёдки и волоча по лесотундре хвосты кабелей и труб, шагали на огромных ногах по болотистой грязи. Установок было два десятка, они настойчиво отмеряли свои метры, готовясь вонзить своё жало, словно комары, вынюхивающие наиболее вкусную жилу на руке. Вдали, у оставшейся не вырубленной лесополосы, притаилось громоздкое тело сверкающей распределительной станции, похожей на матку термитов. Туда по трубам текла чёрная кровь и оттуда же поступало электричество и нервные сигналы управления.
Что-то подобное было и в секторе Егорыча, но тут…
— Газтэк? Здесь же сургутские стояли?
— Ага, они. Выкупили аренду сектора. Две недели старые буровые вывозили, а сами за неделю развернулись.
— Ты бы хотел на таких работать? — спросил Егорыч.
— А что там работать? Автоматика! На весь сектор десяток человек для монтажа выгоняют, а потом один оператор за всем следит. Это мы тут по старинке, по два оператора на буровую, а они…
— Слышал что-то такое. Японская разработка? Поди и вообще без людей могут обойтись?
— Ага. И порт у них автоматический. Случись ядерная война, они так и продолжат газ по трубам гнать.
Егорыч кивнул и задремал снова. Снилось что-то мрачное и эротическое про жену, с буровыми роботами, зависшими над ней, откровенными платьями и грязью.
Двухкомнатный номер жилблока встретил запахом сырости и привычным беспорядком. Больше за остаток ночи спать не вышло — сначала коллеги сушили комнаты тепловой пушкой, потом разговаривали за жизнь. Саркис рассказывал про многочисленную родню из своего Сочи, Егорыч — про детей и то, как провёл летний месяц — в бесконечном строительстве дачи и мелких халтурах в родном Златоусте. В конце беседы вернулись к разговору о ссоре и женщинах.
— Я тебе говорю — найди себе фронтовую жену. Сколько ещё тебе тут предстоит лет пахать, мужик ты не старый, и для организма полезно, и настроение улучшишь.
— Может ты и прав… — кивнул Егорыч, но в душе всё ещё оставались сомнения.
Утром они с Саркисом отметились у начальника участка, получили инструктаж и указание сходить в медблок. К небольшому удивлению коллег, у них взяли анализы. После медблока пересеклись и поговорили со сменщиками, которые уезжали в отпуск. Те объяснили причину сдачи анализов и рассказали мрачную историю — оказалось, одна из соседних буровых полмесяца назад вышла из строя по вине спятившего оператора. Говорят, пришёл после выходного не то пьяный, не то под наркотой, и давай ходить по кустам, оборудование сшибать. Историю тогда замяли, чтобы конкуренты не услышали, оператора уволили в тот же день, а весь приезжающий персонал велели проверить.
Потом Егорыча, Саркиса и ещё два звена погрузили на неубиваемую «буханку» и повезли через мансийские грязи к участку. Путь занимал сорок минут. Только в дороге Егорыч вспомнил и решил позвонить домашним о том, что добрался нормально. Жене звонить не стал, позвонил старшей — она оказалась на занятиях, ответила коротко и сказала, что слышала про скандал и осуждает.
Это, конечно, немного испортило настроение, но состояние было вполне бодрое, боевое.
Родной УБШР номер 11У — Установка Буровая Шагающая Роботизированная — встретила хозяев на самой окраине участка. В полукилометре виднелся берег Обской губы, отгорженный от разработок редкой ещё лесополосой. Тридцать лет назад никто бы и не подумал, что сосны можно высаживать на месте бывшей тундры, но климат менялся быстро и необратимо. Деревья скрывали батарею береговой артиллерии и корпуса портативного завода-порта сжиженного газа, из которого раз в несколько дней отплывал танкер. Вдалеке, если залезть на верхушку мачты, можно было разглядеть Карское море с точками морских буровых и ракетных оборонительных платформ. Это был уже чужой сектор, неведомые Егорычу края.