— Егорыч, с тобой всё в порядке? — вкрадчиво произнёс Саркис.
— В порядке. Сходи пока покури, я порулю.
Саркис ещё не до конца понимал, что происходит. Он нерешительно поднялся, снял очки и подошёл к окну.
— Что-то и десятый тоже пошёл. Вроде же недавно буриться начал. Смотри, он к скважине идёт! К старой! Он же сейчас насос собьёт!
В этот момент их буровую шатнуло, послышался лязг металла, затем громкий хлопок и свист вырвавшегося на поверхность газа.
— Ты что творишь! — завопил Саркис и прыгнул на Егорыча, пытаясь отодрать его от панели. Удар в живот отбросил армянина к противоположной стене кабины.
Возникло окно чата диспетчера.
— Чёрт возьми, что у вас происходит? — доли секунды диспетчер вглядывался в картинку с монитора и соображал.
— В чём проблемы? — спросил Егорыч.
— Получена команда экстренного прекращения работ. Диверсия. Немедленно остановите движение!
— Он спятил! — крикнул Саркис, приподнявшись с пола. — Как тот, в прошлом месяце!
Егорыч встал с кресла и пнул его в живот, потом по лицу. Затем вернулся к пульту, погасил видеочат и переключил на режим «автономное управление». «Введите пароль начальника участка», — сказала система. Одновременно вылезло окно видеовызова начальника участка, Егорыч закрыл его, замер и, не моргая, остался сидеть в кресле, словно ожидая чего-то.
Отплевавшись от крови, Саркис с ужасом наблюдал, как изменились черты лица напарника. Коренастое тело становилось худым и подтянутым. Кожа на руках отслоилась, и диверсант снял её, словно перчатки, обнажив настоящую — пластиковую, темно-зелёную. Затем сорвал крышку процессорного блока, засунул руку внутрь и вытащил оптический кабель.
«Нет связи с сервером, — вылезло тревожное сообщение. — Переключение на резервный канал».
Буровая продолжала движение, приблизившись ещё к одному сепаратору. Но вдруг послышалось тарахтение УАЗика и скрежет гидравлических тормозов снаружи. Экраны терминалов управления погасли.
— Выйди, — скомандовал двойник Егорыча. — Это ремонтная бригада. Выйди и скажи, что упал. Что получен приказ продолжать движение.
— Кто ты такой? Где Егорыч? Что происходит?
— Получен приказ двигаться к порту, — бесцветным голосом отвечало существо. — Выйди, а то я активирую бомбу раньше времени.
Саркис поднялся и, хватаясь за стенку, дошагал до выхода. Распахнул дверь кабины, и, схватившись за перила лесенки, посмотрел вниз.
Из буханки вылез Евгений Семёнович с бригадирами и закричал:
— Что там происходит⁈
— Всё в порядке, ребята… Диспетчер сказал, что надо перейти на другой участок.
— Что за бред! Идиоты! Вы же через скважины шагаете! Эй, у тебя кровь на лице, что случилось?
Начальник, не дойдя пары метров до буровой, остановился
— Упал. Всё в порядке, ребята! — повторил Саркис.
Музыка в наушниках всё это время не переставала играть. Ему вдруг стало очень спокойно и легко на душе. Он спустился на пару ступенек ниже, вдохнул полной грудью сырой сентябрьский воздух и, остановившись, стал глядеть в серое небо. Здесь, на лестнице, ему показалось, что опасность миновала, что нет больше никакой бомбы, никакого двойника за спиной. Вспомнились девушки, официантка Магдалена, родной солнечный Сочи. Он вошёл в лёгкий транс, краем глаза замечая, как пара тёмных точек на юго-западе всё увеличивалась в размерах. Наконец стали видны очертания боевых конвертопланов Ми-66 ВВС Северного Объединённого Гвардейского Полка.
Евгений Семёнович говорил с кем-то по гарнитуре, вдруг закричал ремонтникам:
— Отходим! Скорее! Туда, к оврагу!
Гарнитура смартфона прервала воспроизведение и заиграла звонком вызова, который он машинально принял.
— Прыгай! — заорал кто-то по ту сторону линии. — Это хамелеон! Если ты там, вылезай из кабины и прыгай!
Слева, в километре от буровой, раздался взрыв. Только после этого армянин вышел из транса и прыгнул — с пятиметровой высоты, в разрытую колею дороги. Правая нога хрустнула, но он поднялся и через боль пополз на одной ноге к УАЗику. Наконец, рвануло и позади него. Загудело в ушах и свет померк.
На короткие мгновения сознания возвращалось.
— … Живой? Пощупай пульс. Что они тут…
— Скорую, живо!
Сны.
Глаза открыты.
Белый потолок, писк аппаратуры, отмеряющей пульс, капельницы.
— Очнулся. Как ваше самочувствие?
— Сколько времени?
— Девять утра.
— Смена начинается… Вот чёрт! Он там!
— Тише, тише! Вам нельзя нервничать, вы перенесли наркотический шок.