Генералу было уже прилично. Волосы были седыми, а над верхней губой красовались пышные серо-белые усы. На животе угадывалось небольшое вздутие, выдающее недостаток занятий физкультурой, но в целом связываться с этом дедком определенно было себе дороже. Телосложение чем-то напоминало упертого кабана. Немалого весом и весьма могучего в ярости. Способного вдарить с короткого разбега так, что седалище будет еще две недели пылать от малейшего движения!
- Но пару вопросов я вам задать все же должен,- цепко впиваясь лейтенанту прямо в глаза, продолжил Алфеев, видя, что ответа нет и не будет.- Ваше столкновение на дороге. Опишите все своими словами, Церерин.
- Не вижу в этом никакой необходимости, товарищ генерал! – вклинился капитан Трихинский, подступая чуть поближе и вставая бок о бок с Владимиром.- Мой подчиненный уже все рассказал вчера. Можете поднять видеозапись и посмотреть.
- Еще раз влезете без спроса, Наблюдатель, и отправитесь драить сортиры на первом этаже,- не отводя взгляда от Влада, произнес дедок. Весьма прохладным тоном, от которого даже у псионика появилось стойкое ощущение, что этот мужик при желании даже его самого сумеет скрутить и выкинуть вот в это вот окно!
Лишь совладав с промелькнувшим в душе страхом, Владимир наконец-то сумел ухватить смысл сказанного, зацепившись за одно-единственное слово.
«Наблюдатель?» - стрельнул он глазами на стоявшего по соседству человека.
Церерин был полевым агентом. Его посылали – он выполнял работу. В то время как Наблюдатели всегда сидели где-то в штабе. Приглядывали за ситуацией, следили за камерами, помогали советом, улаживали формальности. А в случае с шавками, на которых надевали заминированные ошейники, еще и держали руку на взрывателе. Так, на всякий случай.
И даже в шестьсот девятой военной части, куда правительство РФ согнало всех псиоников, доказавших свою лояльность государству, было одно непреложное правило – два этих сообщества никогда не пересекались. За все семь лет службы в этом подразделении Влад даже ни разу не слышал настоящего голоса в своем ухе! Наблюдатель всегда скрывался за синтезатором, не дающим понять, а тот ли самый это человек, что был на связи две минуты назад или же уже другой.
Трихинский, честно говоря, был на вид весьма грозным. Широкоплечим и высоким. С низко посаженными бровями и каким-то отдающим высокомерной чванливостью взглядом, в котором отчетливо читалось наплевательство на всё и вся. Прикажут кого пристрелить – выполнит приказ без раздумий и, что важнее, без каких-либо угрызений совести. Чисто потому, что мужчине глубоко пофигу.
Но, откуда ни глянь, Церерину он сразу же не понравился. Не любил псионик таких вот эгоцентричных мудаков, не знающих цену чужой жизни. В принципе не способных понять таких абстрактных понятий.
- Лейтенант. Я задал вам вопрос,- ожег уши мягкий голос Алфеева. Заставивший Влада повернуть голову обратно и спешно вспомнить, о чем вообще была речь.
- Разрешите своими словами и по существу, товарищ генерал? – опасливо поинтересовался он. В конце концов, Наблюдатель был все же прав. Отчет Владимир уже сдал накануне, рассказав на камеру каждую мелочь, о которой только сумел припомнить.
- Разрешаю,- в глазах дедана проскользнуло искреннее любопытство, а пальцы обхватили левую сторону челюсти, приготовившись слушать интересную историю.
- Кто-то облажался, товарищ генерал,- стараясь избегать пронырливых глаз старикана, выдал свой вердикт Церерин.- Террористка пришла в себя гораздо раньше положенного. Проснувшись, к тому же, в самый неподходящий момент! Не хочу лишний раз показывать пальцами и пытаться переложить на кого-то вину, но лично мне в такие совпадения верится с трудом! – тщательно подбирая слова, произнес псионик.
- Подозреваете, что все произошло не случайно? – недоверчиво приподнял бровь Алфеев.
- Я хочу сказать, что мне кажется весьма маловероятным, что Эффи пришла в себя точно в процессе нападения на конвой,- кивнул Влад, чувствуя на себе вдумчивый взгляд, в открытую заявляющий о том, что от слов не отмахнулись, как могли бы, а все же уделили им должное внимание.- К тому же, товарищ генерал, я готов поручиться, что на нас напал Фронт освобождения псиоников!