Там было четыре или пять столов, с обычными кучами бумаг, серые металлические шкафчики для файлов, флуоресцентные лампы над головой и несколько личных вещей на столах, но основная атмосфера была деловой и эффективной.
Я подождала совсем немного, когда ко мне подошла миссис Фремонт, ассистент администратора. Это была высокая, ширококостная женщина семидесяти с лишним лет, с узлом похожих на проволоку седых кудряшек и выразительными бровями, которые она нарисовала карандашом на два сантиметра выше, чем можно было ожидать. На ней были тяжелые серебряные серьги и узкие очки в черной оправе, которые низко сидели на носу.
Я поставила локти на стойку и сказала:
— Я надеюсь, что вы мне поможете. Со мной рядом живет пожилая пара, Джозеф и Эдна Шелленбергеры. Миссис Шелленбергер беспокоится, что их счет за воду такой большой.
Ее муж — инвалид, и никто из них не водит машину, так что я обещала узнать, что смогу.
Они переехали сюда из Пердидо в январе, и она была в шоке, как здесь все дорого.
— Не знаю, почему. Цена на воду должна быть такой же.
— Я так и сказала. Может быть, у них утечка из трубы. Большинству из этих металлических труб семьдесят лет. Если у вас протекает труба, это место сложно и дорого найти и еще дороже — заменить. Если водопроводная или канализационная труба лопнет на участке домовладельца, это его ответственность — привести ее в порядок.
Я подумала, что проделала успешную работу, изложив точку зрения сантехника, и она, должно быть, думала так же.
— О, мне ли этого не знать. Для некоторых это шок. Дайте мне фамилию и адрес, и я посмотрю, что у нас есть.
Я дала ей информацию и наблюдала, как она записала ее на листке бумаги и взяла его с собой к ряду шкафов у дальней стены. Она нашла нужный ящик и перебирала документы, пока не добралась до искомого. Тот факт, что существовала папка на имя Шелленбергеров, убедил меня, что у них есть собственный счет на воду, что должно быть хорошей новостью для Генри. Она извлекла тонкую папку и вернулась к стойке. Открыла ее и перебрала несколько листков. Очки на кончике носа придавали ей авторитетный вид.
— Вы еще не перешли на компьютер? — спросила я.
— Они грозятся. Я бы хотела знать, что мы будем делать, если отключится электричество.
Она поджала губы, читая информацию, и покачала головой, как будто не хотела плохо говорить о стариках.
— Не знаю, из-за чего она волнуется. Согласно нашим записям, потребление воды примерно одинаковое.
— Правда? Ну, это хорошие новости. Вы сравнивали с теми же тремя месяцами за прошлый год?
— Да, мэм. Они, должно быть, делают хорошую работу по экономии воды.
— Не могу с этим поспорить.
Меня заинтересовала лежавшая в папке напечатанная форма, которую Эдна заполнила от руки и подписала. Даже вверх ногами я смогла прочитать название: “Заявка на обслуживание”.
Я положила сверху палец.
— Что это такое?
— Это должно быть заявление, которое они заполнили, чтобы начать обслуживание водопроводной компании.
— Можно взглянуть?
Она сделала быстрый запрещающий жест, но я уже развернула листок к себе.
— Это может быть не разрешено, читать этот документ.
— Я думала, что это публичная информация.
— Ну, да, но кое-что здесь имеет личный характер.
— Я просто смотрю на верхнюю страницу.
Я развернула лист так, что мы обе смотрели на него под одним углом.
— Посмотрите. Единственная личная информация в заявлении — это адрес, который я уже знаю, потому что живу в соседнем доме. Они попросили меня зайти сюда, так что здесь нет никакого нарушения приватности.
Я показала на нижнюю часть формы.
— Кто такой Калвин Санчес?
— Владелец дома. Необходима его подпись, что он разделяет ответственность за все долги, если жилец не заплатит.
— Я думала, что Шелленбергеры купили дом. Разве они не владельцы?
Она помотала головой.
— Съемщики.
— Правда? Я понятия не имела. Каждый день узнаешь что-то новое.
Я могла бы сказать ей, что “Калвин Санчес”, скорее всего, был плодом воображения Эдны, но подумала, что лучше расследовать все до конца, прежде чем рассказывать кому-то.
Я убрала руку, и миссис Фремонт закрыла папку, сказав:
— Если ваша миссис Шелленбергер думает, что ей прислали неправильный счет, она всегда может позвонить или зайти. Мы будем рады с ней поговорить.
— Я ей передам. Большое спасибо.
Выйдя на улицу, я поняла, что нагрузила себя еще одной проблемой. Я предчувствовала, что Генри не будет долго возмущаться воровством воды. В начале он был обескуражен и даже искренне сердит, но я знала, что заговорит его совесть, побеждая здравый смысл и веру в добродетель честности. Он начнет жалеть эту парочку — бедные милые старички, которые были вынуждены прибегнуть к таким мерам. Он начнет думать о том, как повезло ему и его братьям и сестре: здоровые душой и телом и финансово обеспеченные, потому что поняли много лет назад, что откладывать на будущее не всегда легко, но благоразумно.