— Как они попали туда с самого начала? Я уверен, что Адельсоны оставили дом запертым.
— Возможно, они позвонили слесарю и заявили, что у них захлопнулась дверь.
— Почему они решили, что им все сойдет с рук?
— Им и сходило, по крайней мере, до сегодняшнего дня. И, кстати, я могу засвидетельствовать, что Джозеф не больший инвалид, чем я.
— Ну, это точно не может продолжаться.
— Вот именно. Хочешь пойти и поговорить с ними?
— Я не думаю, что у нас есть выбор.
Я подождала, пока Генри расплатился, а потом мы прошли полквартала до дома Шелленбергеров.
Постучав в дверь, Генри спросил:
— Ты хочешь с ними поговорить, или лучше мне?
— У тебя есть предпочтение?
— Наверное, мне стоит это сделать. Я тут старший по званию.
Дверь открылась, и появилась Эдна с бумажной салфеткой в руке. Пахло мясом, луком и чем-то, слегка напоминавшем паленый волос.
Генри откашлялся.
— Извините, что прервали ваш ужин.
Эдна опустила взгляд, что у некоторых людей означает смущение. У Эдны это могло значить что угодно, и ничего из этого не было хорошим.
— Мы не ожидали увидеть вас так скоро.
— Можно нам войти?
Она отступила и впустила нас. Они с Джозефом ужинали за карточным столиком, поставленным в гостиной. Они расположили свои сиденья так, чтобы видеть экран телевизора, по которому шло старое игровое шоу. Перед каждым стояла тарелка из фольги с готовым блюдом, разделенная на отделения, в которых были видны остатки картофельного пюре, стручковых бобов и чего-то вроде котлеты с подливкой.
Честное слово, я не умею готовить, но не хочу есть такое дерьмо, когда состарюсь.
Джозеф был упакован в свое кресло, бумажная салфетка заткнута за воротник. Подножка кресла была поднята, так что, может быть, он катался по комнате, отталкиваясь ногами.
Казалось, он чувствовал себя неудобно, чего нельзя было сказать об Эдне.
Она сказала:
— Я бы предложила разделить наш ужин, но у нас едва хватает на нас самих. Не хотите присесть?
— Нет, спасибо, — ответил Генри. — Мы надеемся, что это не займет много времени.
Мы остались стоять, Эдна встала около кресла Джозефа, положив руку ему на плечо. По-моему, она ущипнула бы его до крови, если бы он вымолвил словечко.
Генри продолжал, спокойным тоном.
— Кинси сегодня поговорила с Адельсонами.
— С кем?
— С Адельсонами. Они законные владельцы этого дома. Они сказали, что не заключали с вами соглашения на аренду.
— Это потому что мы не снимаем у Адельсонов. Мы подписали договор с Калвином Санчесом.
— Ясно. Мне незнакомо это имя.
— У меня есть копия, если вы не верите.
— Будьте любезны.
Мы с Генри обменялись быстрым взглядом, когда она подошла к картонной коробке, набитой папками. Она вытащила несколько скрепленных листков и подала Генри. Верхний документ был пять или шесть страниц длиной, с копией квитанции, сделанной под копирку и прикрепленной впереди. Генри снял скрепку и отдал мне нижнюю страницу, которая выглядела, как заявление на аренду.
— Это заявление, которое вы заполнили для мистера Санчеса?
— Несомненно.
Пока Генри перелистывал соглашение, я посмотрела на нижнюю часть страницы, где был указан прежний адрес. Я постаралась запомнить номер дома и улицу: 1122 Лили авеню.
Работодателем Джозефа был отдел коммунального строительства в Пердидо, что более-менее соответствовало заявлению Эдны о том, что он работал на город до ухода на инвалидность. В графе собственного работодателя Эдна поставила прочерк.
— Мы заплатили за первый и последний месяцы и задаток за уборку. Квитанция вот здесь, сверху.
Я вернула страницу Генри, который сказал:
— Любой может подделать копию квитанции. Где этот мистер Санчес?
— Что ж, я уверена, что я не знаю.
— Куда же вы посылаете оплату, если не знаете, где он?
— Мы кладем ему деньги прямо на счет.
Генри начинал терять терпение.