Собрав всю свою волю в кулак, направляюсь дальше. Готовая к засаде и атаке, сворачиваю в следующее ответвление. Ну, давай!
Никого.
Словно сдувшись, упираюсь руками в колени и выдыхаю. Сердце стучит в груди как загнанное, и мне требуется не мало времени, чтобы прийти в себя. Да никого тут нет! Я сама же себя накручиваю. Наслушалась этих их «гиблое место», «никто не возвращается», «все мертвы», а теперь дрожу от надуманных призраков. Идиотка. Тьфу.
Устало оглядываюсь и заинтересованно направляюсь к дивной композиции на стене. Камень здесь не шершавый как везде, а гладкий, словно отполированный, и вдавлен внутрь, образуя нишу. А внизу небольшими камешками выложен невысокий бортик.
Видимо, когда-то это было водопадом. Смотрю на абсолютно сухие плиты. Когда-то очень, очень давно. Взгляд цепляется за маленький камень необычной формы прямо под бортиком. Наклонившись, беру в руки и разглядываю, пытаясь понять, что же он мне напоминает.
Ох, я улыбнулась, возвращая находку обратно. Каменный человечек. Да это же детская игрушка… Присаживаюсь на бортик, поднимаю голову вверх и глубоко вздыхаю. Тяжело. Тяжело смотреть на руины, понимая, что некогда здесь цвела жизнь.
Взгляд скользит по белесым верхушкам стен, как вдруг на одной из них белую шапку прерывает черный непонятный силуэт. Моментально вскакиваю, и тень, словно выпущенная стрела, исчезает в Лабиринте.
А вот и ни черта я не надумываю! Мало того, что я здесь не одна, так оно еще и следит за мной! Вопрос лишь в том, чего ждет?
Я передернулась от нервного озноба. Ненавижу такие ситуации! Ненавижу! Одно дело, когда ты в поединке или битве сражаешься, точно зная противника, и совсем другое бродить по вымершему городу, не зная, чего и ожидать.
Чувствуя, как леденеют ладони, спешно иду дальше. Нельзя здесь засиживаться, ой нельзя…
Заворачиваю в следующий коридор, и сердце испуганно замирает, а затем и вовсе ухает вниз. Труп! Скелет! Упираюсь рукой в стену, пытаясь побороть тошноту. Ну, нельзя же так, с поворота сразу!
Сжав зубы, подхожу ближе и вдруг понимаю, что свет стал гораздо тусклее. Контуры едва различимы. Резко поднимаю голову вверх, опускаю вниз. Да нет, все то же освещение.
Присаживаюсь рядом и осматриваю останки. Поза и застрявший между ребер нож четко говорят о самоубийстве. Причем нож хороший, охотничий, древнему каменному городу совершенно не соответствующий, а значит это один из тех, кто «не вернулся».
Дерьмо…
Замечаю рядом выцарапанную на каменной плите надпись. Резкие грубые черты букв напоминают калисский, но у меня уходит несколько минут, чтобы разобрать затершееся годами послание.
«Тот, кто боится…».
Дальше текст почти не читаем, и мне приходится низко склониться, чтобы хоть что-то различить.
«… умрет от страха своего».
Резко шарахаюсь назад, чувствуя, как на руках волоски поднимаются дыбом. Вот так спасибо тебе, добрый человек, помог!
Основание шеи обжигает короткой болью, и на секунду все перед глазами размазано расплывается. Но уже через мгновение возвращается к норме.
Что за черт?
Оборачиваюсь и машинально потираю шею. Никакой крови на руке не остается, да и вокруг никого нет. Слишком резко дернулась что ли? Бред.
От тихого, по-звериному утробного рычания я замираю на месте словно статуя.
Рык становится громче, рокотом расходясь по лабиринту, рождая вибрацию мелких камней и эхом касаясь плит.
Обмирая от страха, медленно оборачиваюсь, с ужасом взирая на недавний поворот.
Неторопливо когти скрежещут по камню. Глубоко… Громко… Близко…
В блеклом свете четко вырисовывается огромная тень, надвигающаяся из-за стены .
Ноги сами делают шаг назад. Второй. Третий. Не дыша. Не моргая. Не издавая ни малейшего звука. Еще три бесшумных шага до поворота.
И он появляется в конце коридора.
С черной лоснящейся в свету шкурой, с меня ростом, с четырьмя мощными, словно лепными, лапами, с длинным яростно бьющим хвостом и с густой гривой.
Лев. Передо мной был гигантский лев, и только глаза выдавали в нем магию. Белые, горящие словно фонари и магнитом приковывающие взгляд.
Тук.
Из его пасти выпало что-то круглое и, прокатившись пару метров, замерло ровно между нами.
Медленно опускаю взгляд и встречаюсь с распахнутыми в ужасе глазами. С пустыми, безжизненными глазами. Когда до меня доходит, что это оторванная голова, кажется, проходит целая вечность.