Безусловно, Адам Деморест был человеком не поверхностным. То, что переживал, он переживал глубоко. И раз уж взялся за какое-то дело, то вряд ли его оставит!
- Наверное, в Бостоне у тебя было немного возможностей побаловать себя верховой ездой.
- Я не всю жизнь провел в Бостоне. - И он сменил тему разговора.
Для посторонних глаз мы, очевидно, были типичной влюбленной парой. Напряжение, существовавшее между нами, было спрятано глубоко внутри. Только когда нам приходилось обмениваться приветствиями с Хавершамами, тревога Адама передавалась мне. Мне не нравилось, когда тяжелые раздумья углубляли морщины между его бровями.
Я не подозревала о направлении мыслей Адама, и это пугало меня - кто знает, чем могли обернуться для меня его размышления?
Каждый вечер мы ужинали с Линвудами. Я поистине наслаждалась их обществом и очень жалела, что жизнь профессора в Штатах закончилась на столь грустной ноте. Ведь если бы эксперименты, которые он проводил для правительства США, были успешными, Александр Линвуд вряд ли возвращался бы сейчас в Англию.
Его племянник, Ларри, сказал мне как-то, что коллеги не слишком хорошо обошлись с дядей: вместо того чтобы ценить за исследования в области аэродинамики, подвергли его насмешкам. Мне стало стыдно за свою страну, и я была счастлива продемонстрировать профессору свое глубокое уважение.
К Ларри я испытывала жалость. Он сознавал, что наружностью и умом не вышел.
- Из всех нас один только дядя Алекс сумел выбиться в люди. Отец только попусту растратил свою жизнь и умер без гроша в кармане, оставив Памелу и меня зависимыми от щедрости дяди. А я такой же неудачник, как и мой отец.
- Но это не правда! - запротестовала я.
- Нет, правда. Если бы не сестра, я бы даже не сумел вести как следует хозяйство в поместье дяди. У нее такая отличная голова.., а у меня - увы.
Иногда Памела и Фредди приглашали нас составить им компанию. Я хорошо чувствовала себя в обществе Фредди, потому что его легкая болтовня разгоняла мои темные и путаные мысли. Общительный торговец умел развеселить компанию - в его обществе мир представлялся светлым, а жизнь - лишенной каких-либо трудностей. Все люди казались ему друзьями, а каждая женщина, которой он дарил свое внимание, льнула к нему. Памела переживала из-за его контактности так же, как любящая мать переживает из-за выходок привлекательного отпрыска. Вне всяких сомнений, она была без ума от него.
Однажды я подслушала разговор между Ларри и Фредди, когда случайно наткнулась на них, прогуливаясь по палубе. Лицо Ларри было пунцовым, и он говорил что-то о добром имени Памелы. Ясно, что его беспокоило отношение Фредди к женщинам. Он старался играть роль любящего брата, оберегающего свою сестру.
Но, на мой взгляд, Памела и сама могла прекрасно о себе позаботиться. Она не возражала, чтобы мы вместе посещали танцы и другие увеселительные мероприятия только потому, что я была замужем и не могла быть ее соперницей. Я же радовалась, что Адам принимает эти приглашения, потому что мне было легче находиться в компании других людей, нежели наедине с ним.
Однажды днем, одеваясь к концерту, который должен был состояться в музыкальном салоне, я вспомнила о шляпной коробке и чемодане кузины. Поддавшись порыву, я вытащила их из-под кровати, куда сунула подальше от посторонних глаз.
Я рассудила, что она, должно быть, упаковала вещи до того, как столкнулась с непредвиденными обстоятельствами, помешавшими ей отправиться в путешествие. Не знаю уж почему, но руки мои дрожали, когда я снимала крышку с полосатой коробки. В ней оказалась розовая шляпа с шелковыми цветами и страусовым пером. Именно такие роскошные головные уборы обожала Делла. Шляпа была абсолютно новой, вероятно, она купила ее специально к нашему путешествию. Глаза мои невольно наполнились слезами.
Когда я откинула крышку чемодана из крокодиловой кожи, комната наполнилась ароматом жасмина. Внутри лежала одежда, маленькая коробочка с драгоценностями, несколько флаконов с косметикой и пара туфель. Вероятно, это были вещи первой необходимости, которые она приготовила на случай, если ее сундук вовремя не доставят на корабль. Впервые за все это время я задалась вопросам, где же сундук Деллы. Или его сняли с парохода после того, как обстоятельства изменились? Я решила спросить об этом Адама, хотя не рассчитывала на чистосердечный ответ.
Открыв черную лакированную коробочку, выполненную в восточном стиле, я увидела несколько ниток бус, в основном из стекла или резной кости, и пару цветных браслетов. Никаких жемчугов или бриллиантов - только бижутерия, которую так любила кузина. Я села на корточки и вынула из чемодана все, что в нем находилось. Там не было ничего необычного: бутылочки с розовой водой и зеленым ароматическим маслом для ванны, несколько баночек с кремами - такие же я видела на ее туалетном столике.
Я перерыла всю одежду Деллы, просмотрела белье, в том числе и прелестный отрез шелка, расшитый золотом, - в такой кузина любила заворачиваться, изображая индианку. И больше ничего. Я не знала, что, собственно, надеялась найти, однако меня охватило чувство разочарования.
В дверь постучали, и я вздрогнула.
- Ты готова?
- Да...но...
Адам открыл дверь и увидел меня сидящей на полу в окружении разбросанных вещей. Я постаралась стереть с лица выражение вины. И должно быть, весьма в этом преуспела, потому что, когда он спросил меня: "Охотишься за чем-нибудь?", тон его был игривым.
Так он не знал, что это чемодан Деллы! Наверное, решил, что ее вещи остались дома.
- Да... Хотела.., взять этот веер. И пришлось перебрать все, прежде чем удалось его найти.
Притворно улыбаясь, я принялась лихорадочно засовывать все обратно, при этом привела вещи в такой беспорядок, который неминуемо разъярил бы мою родственницу, доведись ей его наблюдать.
Адам протянул руку, чтобы помочь мне встать. Я собралась было отказаться от помощи, потому что избегала какого-либо физического контакта с ним, но передумала, чтобы не возбудить его подозрений.