- Но ведь именно он спас тебя от нападения Хавершама, не забывай об этом.
- Только потому, что вы оба заинтересованы во мне. Кроме того, здесь мне не грозит никакая опасность.
- Будем надеяться.
- Что ты хочешь этим сказать?
- Ничего.
Я совершенно уверилась в том, что Адам и Джаспер планируют украсть драгоценности Памелы в вечер празднества.
До ближайшей деревушки под названием Даунвилл было примерно полторы мили по узкой прямой дороге. Мы с профессором легко преодолевали это расстояние на велосипедах. Велосипеды были двухколесными и позволяли двигаться довольно быстро в отличие от трехколесного, что был у меня дома. К счастью, моя прогулочная юбка была достаточно короткой для того, чтобы не попадать в цепь.
Смеясь и болтая, мы ехали по ухабам. Волосы мои развевал ветер, на сердце было легко. Напряжение, сковывающее меня в присутствии Адама, прошло. С профессором я чувствовала себя снова невинной и юной.
В деревне профессора знал каждый. Вокруг каменной церкви было разбросано несколько домиков, среди них почта и магазин. При нашем приближении фермеры вежливо приподнимали шляпы.
- Мой дед сделал деньги на торговле. Он приехал сюда, купил поместье и вырастил на этой земле детей. Однако так и остался здесь чужаком. Линвудов стали считать местными только после того, как сменилось два поколения.
- Должно быть, они гордятся вами.., вашей репутацией выдающегося физика.
- Внешний мир мало что значит в жизни этих простых людей. Поэтому-то я и вернулся сюда. Чтобы все начать сначала после горького поражения в Штатах. Я был совершенно уверен в правильности моих разработок и думал, что аэроплан, построенный по моим чертежам, взлетит. Но, увы...
- Что же произошло?
- Авария, еще до того как машина поднялась в воздух. Какой-то дефект... Я бросил эксперименты и вернулся домой. - Он глубоко вздохнул. - Ко всему прочему, - профессор указал на спокойный деревенский пейзаж, окружающий нас, здесь, среди этих полей, кажется, что мир со всеми его сумасшествиями находится очень далеко отсюда, правда?
- Да, правда.
Мне было так хорошо - вдыхать запах душистых полевых цветов и трав, встречать новых людей, таких, как деревенские кузнецы, которые останавливались, чтобы перекинуться с профессором парой слов.
Я написала отцу письмо. В нем не было ничего такого, что не понравилось бы Адаму, но я почувствовала удовлетворение от того, что отправила его без ведома моего надсмотрщика. Хотелось, чтобы отец знал, что я нахожусь в Линвуд-холле. Правда Джаспер вполне мог прятаться где-нибудь поблизости - ведь ему поручили следить за мной.
Должно быть, что-то в моем поведении заставило профессора неожиданно спросить:
- Шарлотта, вы счастливы? Ваш отец одобрил этот брак?
Сердце мое упало.
- Почему вы спрашиваете об этом?
- Сам не знаю. Иногда вы кажетесь такой счастливой.., а иногда совсем поникшей. Я ничего не понимаю в любви - ведь я старый холостяк, но порой у вас бывает взгляд, как у щенка, который ждет, что его ударят. Ваш муж не обижает вас?
- О нет. - Я умудрилась рассмеяться. Грубое обращение я вынесла бы с легкостью. Чего я страшилась - так это его нежной ласки.
- Ну, тогда я рад. У вас, Шарлотта, есть характер и сила воли. Вы похожи на своего отца. Ему я доверил бы даже свою жизнь. Равно как и вам - не сомневаюсь, что при любых обстоятельствах смог бы положиться на вас.
Внезапно свет померк для меня. День больше не казался мне приветливым и безмятежным. Слова профессора несли в себе зловещий подтекст.
- Что вы имеете в виду? Он улыбнулся.
- Не тревожьтесь. Я просто старик, который несет всякую околесицу. Профессор нежно сжал мне руку. - Может, поедем назад? Давайте наперегонки вон до той изгороди.
С этими словами он умчался вперед, а мне осталось только глотать пыль, несущуюся из-под колес его велосипеда. Несмотря на молодость, я не могла его догнать. Остаток пути мы ехали рядом, болтая на разные темы. К моему счастью, темы эти оказались довольно-таки нейтральными, поскольку мне было невмочь лгать старому доброму другу отца.
С Ларри Линвудом я тоже общалась с удовольствием. Он виделся мне братом, которого у меня никогда не было. И хотя я знала, что молодой человек испытывает ко мне отнюдь не братские чувства, относился он ко мне как к замужней даме. Ларри показывал мне своих лошадей, и мы вместе ездили верхом вдоль кромки воды во время отлива. Морской соленый воздух оказывал на меня целебное действие, и на короткое время мне удавалось забыть о приближении праздника, который должен был знаменовать собой крах всей моей жизни.
Адам много времени ездил верхом на черном жеребце, которого Ларри ему предоставил. Коня звали Миднайт, и меня предупредили, что, если подойти к нему сзади, он может лягнуть. Миднайт и Адам походили друг на друга - в обоих было что-то зловещее и одновременно завораживающее.
Глядя, как Адам пускает жеребца в галоп и тот скачет по воде, отчего их обоих окутывает облако брызг и кажется, что это летит сам дьявол, я задавала себе вопрос, уж не выплескивает ли он таким образом тревоги и дурные предчувствия. В такие минуты я не могла не волноваться, что Миднайт способен сбросить его, и корила себя за то, что тревожусь о безопасности негодяя, но ничего не могла с собой поделать. Та ночь, когда его чуть не смыло в океан, не померкла в моей памяти, снова и снова повторяясь в сновидениях. Временами я просыпалась в холодном поту и с его именем на устах.
Меня радовало, что наши апартаменты были достаточно просторными и мы могли держаться друг от друга на некотором расстоянии. Мы появлялись и исчезали как актеры, участвующие в представлении. Адам настаивал, чтобы иногда мы предпринимали прогулки по саду вдвоем, изображая влюбленных, ищущих уединения. Во время этих прогулок я шла рядом, холодея от его прикосновений и в то же время желая произвести впечатление женщины, наслаждающейся обществом любимого.
- Красивое место, не правда ли? - говорил Адам, вдыхая полной грудью морской воздух.
- Да, - соглашалась я. - И долго еще мы здесь пробудем?
- Не знаю. По крайней мере неделю.