Алексей включил поворотник и уже собрался выезжать со стоянки, когда вдруг замер и резко обернулся ко мне:
— На что это ты намекаешь?!
Я таки расплылась в улыбке и промолчала. Зачем озвучивать очевидное? Несколько секунд в салоне было слышно только тихое тиканье поворотника и наше дыхание. Но он и так понял, по лицу видно было.
Алексей прищурился:
— Значит так, Лисёнок, — тут моё возмущение было напрочь проигнорировано, — сейчас мне надо заехать кое-куда, но потом мы поедем в тот самый заброшенный дом. Ты будешь ждать в машине.
— Подожду, подожду, — пробурчала я. — Меня зовут Алисия!
— Лисица ты, а не Алисия, — ответил Алексей. — Рыжая, мелкая, наглая, — он на мгновение прервался, выглядывая просвет между машинами, и, встроившись в поток, продолжил: — Очень наглая и очень-очень вредная.
Я нахохлилась: такое положение дел меня не устраивало. Ещё будет мне вечно тыкать это презрительно-снисходительное «Лисёнок». Я ж свихнусь. Меня так даже мама не называла! А папа ласково звал солнышком. Иногда, когда был особенно мной доволен, добавлял, что золотое. А этот!..
«Клин клином вышибают», — решила я и пошла в наступление.
— Хорошо, Алёшенька.
«Алёшеньку» натурально перекосило.
— Вот не смей даже, — бурчал он, но ко мне не поворачивался.
Я это одобряла — он всё-таки машину ведёт, — но нагло пользовалась. В конце концов бесить легче не смотря жертве в глаза. Не так страшно.
— Конечно, Алёшенька.
В этот раз мне ничего не ответили. Алексей молча рулил, но зато весьма красноречиво сопел. Наконец он вздохнул:
— Хорошо, буду звать тебя просто Лис.
— Вот и чудненько! — я довольно потёрла ладошки. — А я тебя… Алекс?
Скупой кивок в ответ.
— Прекрасно, раз мы пришли к консенсусу, спрашивай.
Алексей на меня даже не посмотрел, но бровь приподнял весьма красноречиво: мол, с чего такие выводы? Пришлось пояснить:
— Когда человек хочет что-то спросить, это очень хорошо видно. Только тема тогда резко сменилась, и…
Пауза была весьма красноречивой. Наконец Алекс вздохнул:
— Пончики. Откуда ты узнала про пробитую стену?
Я удивилась. Сначала я отчитала весь особый отдел, особо не стесняясь в выражениях, — упирала на целых сорок три убийства, из которых зафиксировано ими было всего семь. Девушки, кстати, почти сразу тогда отправились просматривать базы данных, но ложных надежд никто не питал. Если проворонили эти убийства, то их скорее всего обнаружить уже не удастся: кого-то похоронили, кого-то даже не нашли…
— Всего лишь? — я перевела взгляд на руки и потянулась к телефону. — На самом деле всё донельзя просто: каждое утро, когда собираюсь куда-нибудь, я просматриваю ленту новостей. Мельком, много времени не трачу. Но этого хватает, чтобы событие у меня в голове сохранилось.
— Всего лишь?.. — теперь уже явно с разочарованием протянул Алекс.
— А ты чего ожидал? Единственное, чем могла удивить, я уже продемонстрировала.
— Ага?
— Ага.
Повисла тишина. Говорить больше никто не стремился, да и тем не находилось. Машина давно свернула с главных улиц во дворы, мелькали старые дома ещё советской постройки. Это я в новом районе жила, пусть и в пятиэтажке, но построенной всего несколько лет назад. Большую же часть города всё ещё составляли такие дома.
Алексей припарковался в одном из дворов, возле тополя с уже полностью опавшими листьями. И, не говоря ни слова, просто смылся. Ещё и меня в машине закрыл. Надеюсь, он вернётся быстро.
Ага, как же. Прошло не менее получаса, прежде чем Его Величество соизволило вернуться. Голыми руками задушила бы! Машина успела остыть, а я — замёрзнуть! Так что услышал о себе Алексей много нового и интересного.
Но горбатого могила исправит. Поэтому тоже самое повторилось ещё несколько раз в разных частях города. Неизменно было одно — Алекс ходил по своим жутко важным и таинственным делам, а я мёрзла и скучала. Сначала пыталась бороться со скукой, играя в телефон, но он быстро сел и вырубился. Но вывело меня из себя даже не это. И не то, что часовая стрелка уже к пяти подкрадывается. О, нет.