За дверью опять послышались приближающиеся шаги, и Алекс застыл, напряжённо прислушиваясь к происходящему в коридоре и до боли притиснув меня к себе, будто это могло помочь нам спастись. Я молча терпела и пыталась определить, что за человек там вышагивает. Женщина среднего роста, но… нет, ниже — шаги частые, с характерным стуком — не каблуки, а платформа, — но лёгкие. Килограмм сорок, может чуть больше.
Я встретилась взглядом с Алексом и выразительно округлила глаза. Но те и сами стали по пять копеек (хотя, скорее, рублей) — за дверью пробежал ребёнок. Пол не определить по понятным причинам, но вот рост чуть больше метра. На голове волосы зашевелились.
— Какого чёрта тут происходит?..
Алекс усмехнулся одной стороной рта:
— С нами решили поиграть.
Я невольно затаила дыхание. Выглядел парень откровенно жутко. И так бледное вытянутое лицо как будто разделилось на две половины. Левая напряжённо-сосредоточенная, серьёзная, а правая усмехающаяся, кривящаяся от какой-то мрачной и злой ухмылки. Тонкие губы и нахмуренные чёрные брови красоты ему не добавляли.
— Что ты имеешь в виду? — поборов не вовремя вылезшую робость, спросила я.
— Что нас держат на мушке, — так же шёпотом ответил он и едва слышно выругался. — Мы встряли.
Моя интуиция больше не выла «Опасность!», а тихонько подвывала. То есть всё уже не так страшно, но в любой момент может стать хуже.
— И что делать будем?
Кривая усмешка сползла с лица Алекса, сменившись глубокой задумчивостью, а я наконец вздохнула свободнее. Всё-таки такая маска выглядит несколько… противоестественно.
— По-хорошему надо связаться со штабом и убираться отсюда, но… Я так понимаю, не получится? — вдруг спросил он.
Я прислушалась к едва слышному звону натянутой струны в душе и покачала головой. Алекс помрачнел, и обвёл взглядом помещение, остановившись на трёх больших окнах, и окончательно спал с лица. А пока он рисовал себе страшные картинки, я выпуталась из его объятий и перевела дух. — Это единственное помещение в школе, кроме подвальных, где можно по-нормальному закрыться, — сказала и взялась за край длинного комода:
— Помогай!
Алекс, пребывая в задумчивости, повиновался, и дверь оказалась надёжно забаррикадирована. Звон почти полностью пропал, и я успокоилась. Алекс же оглядел получившуюся конструкцию и задал вполне резонный вопрос:
— Зачем?
Я надела очки на нос, поправила и выкатила из-за дивана обогреватель, включила. Вообще-то принадлежал он старенькой учительнице музыки, у которой не было своего кабинета и мёрзли постоянно ноги, но пригодился сейчас нам. Поставила рюкзачок на диван и, накинув капюшон на голову, чтобы скрыть рыжие волосы и слиться с тёмным помещением (вдруг в зале кто-то есть), выглянула в окно. За спиной таким же куском тьмы встал Тёмный.
— Учительская — одно из немногих помещений, где, во-первых, дверь открывается внутрь; во-вторых, нормально работает ручка; а в-третьих, есть обогреватель. Последнее тоже важно, потому что куковать нам тут до утра.
— Во-первых, — в тон мне отозвался Алекс, — тут большие окна, разбить которые как нехрен делать; во-вторых, я сейчас свяжусь с нашими.
— Стекло пуленепробиваемое, — усмехнулась я, — а телефон кое-кто оставил в машине.
Алекс меня проигнорировал и принялся рыться в карманах. На пол посыпались фантики, смятые чеки, ещё какая-то лабуда, выпало целых две пачки жвачки (причём обе открытые), горстка леденцов и связка ключей, но…
— Дьявол! — тихо, но от души ругнулся Алекс и уселся на диван. — И правда забыл. Давай свой.
Я возражать не стала, молча протянула ему новенький смартфон. Пока Алекс не убедится, что я права, он меня даже слушать не станет. Он же у нас тут крутой специалист, а я так, на подхвате. Так что стояла возле окна, отступив в тень тёмной шторы, и наблюдала, как Алекс яростно пытается реанимировать телефон. Получалось плохо.
Наконец ему это надоело, и Алекс подскочил ко мне, издевательски аккуратно положил смартфон мне в карман, ещё и пригладил сверху. И, ничего не сказав, устремил взгляд в зал. Кипел молча, только едва слышный свистящий звук выдавал его бешенство.