— Но ведь кто-то таки умудряется продумать всё и больше, чем на десять шагов вперёд. Например, наш убийца. Или твои слова — парадокс?
Я улыбнулась и развернулась к нему лицом, ещё и вперёд немного подалась. В течении нескольких секунд пристально рассматривала тёмно-серые, почти чёрные глаза на бледном лице, уделила внимание широким, несколько лохматым бровям… И улыбнулась шире:
— Неужели я слышу в твоём голосе восхищение?
Алекс на мгновение отвёл глаза, но тут же снова встретил мой взгляд и даже подался ко мне навстречу. Совсем немного, едва заметно, но достаточно для того, чтобы я почувствовала его интерес.
— Есть немного, — не стал отрицать Алекс.
Он оказался неожиданно близко, незаметно подобрался, почти нарушив границу личного пространства. Хотел выбить из колеи? Наверняка.
Я снова откинулась на спинку сиденья и устремила взгляд вперёд. Либо мне кажется, либо так оно и есть, но количество капель стало меньше.
— На самом деле если человек действительно может учесть все — или хотя бы большинство — переменные, которые могут повлиять на результат, и составить работающий план, то… Этого человека, полагаю, можно без преувеличения назвать гением. Это вызывает даже не просто уважение, а восхищение. — Я глянула на с нескрываемым интересом наблюдающего за мной Алексом и добавила: — Но импровизацию я всё ещё считаю более эффективным методом. И в чём-то даже более впечатляющим, чем глобальное планирование.
— О, понимаю, — протянул Алекс. — Добиться невнятно поставленной цели сложнее, скорость реакции требуется более высокая, а объём обрабатываемой информации примерно такой же.
Я повернулась к нему, склонив немного голову набок.
— Как думаешь, кто из столкновения двух гениев с разными типами мышления выйдет победителем?
Алекс улыбнулся как-то лукаво и снисходительно:
— Я бы поставил на импровизатора, но это если говорить о лабораторных условиях. Но… — Он сделал многозначительную паузу и подался ко мне: — В реальности победит тот, кто первый запудрит противнику голову, кто сместит…
— …Фокус его восприятия, — продолжила я, тоже подалась вперёд, — и спрячет под самым носом очевидное. Держи друга близко, а врага — ещё ближе…
— …Но что будет, если друг и враг окажутся в одном и том же лице?…
— …Кто-то кого-то сожрёт.
Алекс вдруг рассмеялся мне в лицо, и я отшатнулась.
— Наивная-наивная Лис!.. Как только в дело вмешиваются эмоции, ни о чём нельзя судить однозначно! Как бы зло не хотело уничтожить добро, а добро — зло, как только они станут зависимы друг от друга, даже лютая ненависть не сможет заставить разорвать привязанность.
Я глупо похлопала глазами. Либо я чего-то не догнала, либо это утверждение слишком противоречиво.
— Что ты имеешь в виду?
В ответ — ещё более лукавая и загадочная улыбка и спокойный ответ:
— Дождь закончился.
Приступа веселья как не бывало.
***
Снова стоять на том же самом полусгнившем крыльце заброшенного дома было как минимум странно. Но тем не менее именно оно скрипело влажными от дождя досками под моими ногами.
— Чёрт! — послышалось за спиной. Судя по тихому неразборчивому шипению, продолжение цензуру не прошло, а о моих вполне приличных ушах решили позаботиться.
Я оглянулась, застыв на полушаге и придержав дверь, повисшую на одной петле. Не выдержало крыльцо долговязого Алекса и проломилось под ним, захватив в трухлявый плен ногу. Итог неравной схватки был очевиден — выломанная, что называется, «с мясом» доска оказалась закинута куда-то далеко в придорожные кусты.
— А мусорить нехорошо, — мягко пожурила Алекса, и, когда он резко вскинул на меня взгляд, невольно попятилась и зачем-то добавила: — Маленьких обижать тоже.
После этих слов на лице Алекса отразился откровенный скепсис. Спасибо, что хоть глаза не закатил.