— Не могу, пап, — ответила я и, вздохнув, снова затеребила растянутую домашнюю футболку.
— Ты прекрасно знаешь, насколько мне это не нравится, — сказал папа и откусил большой кусок от горячего бутерброда. Сама, кстати, делала.
— Да, — кивнула я и подняла взгляд от столешницы: — А ты прекрасно знаешь, насколько для меня это важно.
Папа долго молчал. Жевал бутерброд, пил чай, внимательно на меня глядел и явно о чём-то размышлял. Между лохматыми рыжими бровями пролегла морщина, сильнее обозначилась носогубные складки. Наконец он заговорил:
— К сожалению. Поэтому возьмёшь мой пистолет.
— Папа! — воскликнула я, никак не ожидая подобного исхода.
Но отец меня не слушал. Решительно поднялся из-за стола и скрылся в комнате. Чтобы через пару минут вернуться и положить передо мной кобуру с пистолетом.
Я аккуратно взвесила её в руке. Тяжёлая…
— У тебя из-за этого будут большие неприятности.
Папа деланно безразлично пожал плечами:
— В крайнем случае задействую свои связи. Не зря же столько лет я в этом цирке служу. — Внезапно папа прижал сжатый кулак к моему носу: — И учти, убьёшься — я тебя с того света достану.
Я кивнула, насколько это было возможно, и порывисто обняла папу. Тот сразу же стиснул в медвежьих объятиях, и я убедилась, что носить корсет стоило. Только и успела пискнуть: «Рёбра!»
Папа сразу же меня отпустил и потрепал, как в детстве, по голове:
— Неприятностей, может, и не последует, но мне точно будет спокойнее, если я буду знать, что ты в состоянии себя защитить. А стрелять я тебя сам учил.
Я снова обняла папу и, взяв со стола кобуру, ушла в свою комнату. Нервозность почти полностью отступила, да и на душе стало тепло-тепло от осознания, какой же классный у меня папа. Только вот дочурка ему попалась с шилом в одном месте…
Я вздохнула и в тысячный раз склонилась над картой. Этот большой раскрашенный кусок бумаги мне передала Мира, когда отвозила после больницы домой. Мне, мол, пригодится. Что ж, она была права, пригодилась. И она же всё это время мотала мне нервы.
«Раз уж у меня получилось точно сказать время убийства, то и его место найти будет не сложнее», — размышляла я. Ага, хрен там плавал. Зелёный и мясистый. Потому что, когда я раскрутила маятник (пришлось взять полметровую нитку и большую гайку) над нашим городом, ответ был утвердительным. Когда укоротила нитку и раскрутила маятник уже над центром, ответ тоже был однозначным — нет. Но когда дошло до окраин… Сплошное «да». Причём жилые массивы отпадали напрочь — над домами однозначное «нет», а вот над дорогами — «да».
То есть в одно и то же время один и тот же человек должен был разбиваться в более чем тысяче точек одновременно. Не могло же его ровным слоем толщиной в молекулу размазать по огромному кольцу?
Естественно, я запаниковала. Позвонила Мире, выспросила номер Алекса, позвонила уже ему. И получила ответ: «Мне было интересно, как работает твоя способность. Дело в том, что люди не раз и не два пытались заглянуть в будущее с помощью математики и мощнейших компьютеров. Они не могли это сделать, потому что малейшая погрешность в измерениях порождала дичайшие отклонения. И чем меньше переменных, тем больше был разброс. Возможно, значение одной из них просто ещё не определено».
Похлопала тогда глазами, посидела немного, смотря в пустоту. Любопытства ради залезла в интернет и прогуглила эту тему. Алекс говорил правду.
И тогда я стала ждать. Регулярно раскручивала маятник над разными частями города и расстраивалась, получая уже опостылевшее «да».
Но и уже имевшейся информации мне хватило, чтобы сделать некоторые выводы.
Во-первых, жертва — явно кто-то из местных гонщиков. Те всегда носятся по объездной в тёмное время, иногда меняют маршрут.
Во-вторых, не так давно, с недельку назад был скандал, с ними связанный. Один из гонщиков… протаранил стену небезызвестной кондитерской. Естественно, привычные маршруты им пришлось менять.