Ничего интересного мы тут не нашли. Единственное, было подозрительно чисто: ни крупного мусора, ни сухих листьев, даже пыли не слишком много. Это настораживало, но интуиция упрямо молчала, оживая только тогда, когда я почти наступала на ветхую дощечку. К тому же было подозрительно пусто. И Маша была подозрительно молчалива. Так, кажется, у меня начинается паранойя, а мысли — зацикливаются.
Если честно, от этой ночной вылазки я ожидала большего, а так!.. Ну темно, ну тихо, только доски скрипят. Всё равно как-то скучно.
Облазив весь второй этаж, спустилась на первый. И тут встал вопрос: куда идти? Можно было сунуться в правое крыло, в левое и в подвал. Подвал отпадал мгновенно, ибо туда соваться всё-таки не хотелось. Немного посовещавшись, методом тыка выбрали левое крыло.
Первая же комната поразила явным отличием от увиденных ранее: тут лужа от недавно прошедшего дождя; там листья, принесённые ветром с улицы, тут следы чьих-то ног, в углу — ящик с каким-то тряпьём. Вот к нему я и направилась. Маша же осталась в середине комнаты, рассматривая следы.
Шаг, шаг. Ещё один. Громкий скрип и треск. Доска не выдержала моего веса, и нога, провалившись в отверстие, застряла.
— Чёрт! — тихо ругнулась я и присела на корточки, чтобы лучше рассмотреть проблему.
Машу решила пока не звать, сначала попытаться выбраться самостоятельно. Я посветила на ногу телефоном и аккуратно дёрнула. Хоть бы хны.
— Лис, ты где? — донёсся до меня голос Маши.
Я оглянулась. Ну да. Конечно, меня не видно, я оказалась скрыта от неё этим самым ящиком.
Но только рот открыла, чтобы отозваться, как замерла, услышав тяжёлые шаги. «Мужчина, тяжёлый, рост около двух метров», — сразу определила я.
Как назло мой телефон мигнул и отключился, а на «новом» вспышка почему-то не работала. Я лишилась своего источника света. Сердце сжалось от дурного предчувствия. Как смогла в нынешнем положении, высунулась из-за ящика, чтобы предупредить…
Не успела.
В дверном проёме показался огромный мужчина в дурацкой шапке-ушанке и грязном светлом пальто. В руках у него было что-то объёмное. Маша тоже услышала шаги и повернулась в сторону звука. Белый луч света выхватил незнакомца из темноты, но черты лица отсюда разглядеть было невозможно.
— Кто вы? — раздался в гулкой тишине её звонкий голос.
Мужчина промолчал. Неожиданно резко, в несколько шагов он приблизился к ней и ударил кулаком в грудь. Маша, вскрикнув, упала спиной на грязный пол.
— Что вы?!.
Грубая подошва впечаталась ей в правую сторону лица, вжимая голову в пол. Маша опять вскрикнула, вцепилась руками в его ногу. Её испуганные глаза встретились с такими же испуганными моими.
Я снова рванулась, пытаясь вытащить ногу. Доски заскрипели, затрещали, но не поддались.
Но эти почти приятные звуки перекрыли другие. Что-то фыркнуло, всхрапнуло, потом взревело. Я прижала свободную от телефона руку ко рту, чтобы заглушить вскрик. Бензопила! У него в руках чёртова бензопила!
Я отчётливо видела, как в Машиных глазах плещется ужас, настоящий животный страх. Она узнала этот звук, она поняла. Я снова, уже отчаянно рванулась. Ни черта.
Лезвие врезалось ей в грудь. Жуткий, леденящий душу крик пронёсся по заброшенному дому, вырвался наружу, разнёсся по пустынной улице. Смешался с чавканьем, с которым звенья пережёвывали одежду и человеческую плоть, с треском, с которым пила ломала кости, и оборвался бульканьем. Она ещё пыталась сопротивляться, цеплялась руками за лезвие, но только разодрала их до костей, а потом… Потом она затихла, захлебнувшись собственной кровью. По телу прошла предсмертная судорога, а застывшие глаза невидяще уставились куда-то за мою спину.
Я беззвучно вернулась за ящик. А если и не беззвучно, то шорох и скрип полностью перекрыла эта жуткая какофония. Кое-как разжала непослушные пальцы, которыми мёртвой хваткой вцепилась в украденный вчера телефон. Тот всё ещё снимал. Трясущимися руками сохранила видео, активировала геоданные и набрала номер нашей дежурной части. Когда в трубке раздался голос девушки-диспетчера, я выдавила из себя всего три слова:
— Убийство. Отследите вызов.