Я совсем неприлично на него вылупилась:
— В смысле?! Вы так быстро нашли убийцу?!
Алексей заметно напрягся, но ничего не ответил. Открыл папку, вынул пластиковый прозрачный пакет с чёрными перчатками.
Интуиция внутри взвыла так, что в ушах противно зазвенело. На мужские они никак не походили: слишком маленькие и…
Перед глазами заплясали чёрные точки. Раздался холодный вопрос:
— Ваши?
— Мои, — не смогла соврать я. Вопрос не предполагал ни малейшей вольности. — Что это значит и откуда у вас мои перчатки? Я их не доставала из шкафа с прошлой весны.
Скепсис, разлившийся в воздухе, можно было ложкой черпать. Но я не лгала. Выкручиваться и извиваться я могла сколько угодно, но откровенно лгать — никогда. Просто язык не поворачивался, а в горле вставал ком.
— Вы издеваетесь? — просипела, наблюдая, как на столе появляются новые бумаги.
— На бензопиле обнаружены Ваши отпечатки пальцев, — продолжал Алексей. — Даже надев перчатки, Вы почему-то не догадались стереть старые отпечатки. А на Вашей одежде — кровь небезызвестной Марии Новиковой.
— Да не убивала я её!!! — всё-таки сорвалась я. — Да я чисто физически не могла это сделать! Сидела на полу и не могла ногу из дыры вытащить! Как пёс на привязи!
Тёмный тоже психанул. Резко поднялся и, больно сжав плечо, фактически стащил со стула и выволок за дверь. Несколько мужчин, что что-то обсуждали в полупустом коридоре, оперативно расступились, практически растеклись по стенам, хотя пространства было более чем достаточно.
Он втолкнул меня в комнату, и я чуть не уткнулась носом в зеркало, едва успела притормозить. Отпрянула и, повинуясь старой привычке, мельком окинула помещение взглядом. Отметила открытую пачку печенья на столе и несколько кружек, вешалку для верхней одежды в углу, забранное решёткой окно с забавной персиковой занавеской. «То самое помещение, где в течение рабочего для коллеги собираются, чтобы попить чай», — сделала я вывод. И глянула в зеркало.
И поняла, что кожу на лице и шею неприятно стягивает не из-за слёз. И маленькие пятнышки на больших круглых линзах, что я принимала за пылинки, но не могла стереть, совсем не пыль. И заковали-то в наручники не просто так…
Я едва удержалась от крика. Кровь. Большое количество крови. Будто я сама Машку бензопилой разделывала.
Встретилась глазами со следователем в отражении:
— Что это значит? — прозвучало хриплым шёпотом.
— Вы обвиняетесь в убийстве Марии Новиковой.
Глава 4. Жуткая реальность
23.10 Пн
После всего произошедшего сидеть на уроке алгебры и слушать про тригонометрические неравенства было как минимум дико. Как максимум… Не знаю. В голове не укладывалось. Не укладывалось, что соседнее место пустое, не укладывалось, что меня какого-то чёрта приняли за преступницу… Ничего не укладывалось.
И я сидела за первой партой и смотрела невидящим взглядом в доску, на которой время от времени возникали новые формулы, уравнения и неравенства. Но все эти синусы и косинусы проходили мимо сознания, зацикленного на определённом промежутке времени.
Раз за разом перед глазами вставало окровавленное отражение в зеркале, серая комната с неудобными стульями и слишком ярким освещением… От одного только воспоминания снова начинало ломить плечи и неприятно стягивало кожу лица, а горло стискивало обручем. Но и пробуждалась некоторая гордость за саму себя: потому что я смогла добиться того, что хотела.
Сразу после страшного открытия, совершённого перед зеркалом, я попросила позволить мне умыться. И, что удивительно, мне позволили. Сняли наручники и впихнули в уборную.
Старые стены, покрытые белой плиткой, местами были тронуты грибком, но в целом было достаточно чисто. А ещё тут было окно. Небольшое и не забранное решёткой. Так и намекающее на побег, но такая дурость в голову мне даже не приходила. Потому что шанс выпутаться у меня был. А если совершу даже попытку побега, это автоматически поставит подпись под чистосердечным признанием.