Уже уходя, Хаймер остановился на пороге и удивлённо проговорил:
— Странное дело… Мы знакомы довольно долго, а я так и не знаю ни вашего имени, ни откуда вы родом.
— Я живу на свете так долго, что давным-давно позабыл о таких пустых формальностях, как имя и происхождение. Больные называют меня господином Лекарем — и уважительно и удобно, — он залихватски подмигнул Первооткрывателю. — А вообще-то… родом я из Ванирны, а зовут меня Оценрол Тарб.
II
С первых же часов плена Хаймер неоднократно пожалел о своём выборе. Лучше бы он взял снадобье, отбирающее память или хотя бы то, которое притупляет чувствительность! Ему казалось, что всё его существо превратилось в одну сплошную боль. Однако, что бы ни выделывали мучители, рассудок оставался ясным. Как и предполагал Первооткрыватель, от него добивались сведений о том, где скрываются Арнит, Кайниол и даже дюки.
Он молчал… Терял сознание… Приходил в себя… И снова молчал…
— В-вроде, ок-клемался, — раздался знакомый вечно неуверенный голос.
Молодой человек плывущим взглядом с бывшим солдатом Квадры. Кажется, его звали Лопцед…
— Эй, слышишь, ты! К тебе обращаются! — рявкнул второй, Коренастый, имени которого Хаймер не помнил. Или не знал.
Первооткрыватель давным-давно потерял счёт времени, перестал отличать день от ночи и постоянно пребывал между сном и явью. Бесконечные допросы ненадолго выдёргивали из этого состояния и возвращали в реальность. Он не задумывался над тем, сумеют ли друзья ему помочь. Даже Риаталь казалась лишь частью памяти, а точнее — тревоги.
— С-слушай, м-может он у н-них н-емой?
— Прикидывается. Думаешь, стал бы этот… — Коренастый прибавил пару непротокольных слов, — бывший Император держать у себя на службе даже такого речистого, как ты? Точно говорю, прикидывается. А даже если бы и немой… — писать-то он, надеюсь, не разучился?
Хаймер ни с того ни с сего вспомнил имя Коренастого. Звали палача — Доур.
— К-как? Он д-даже п-пошевелиться не м-может. Т-ты на руки его п-посмотри!
— Значит, придётся ему вспоминать нормальную сударбскую речь без твоих колдобин…
— М-мы в-вроде в-всё испробовали, — задумчиво и почти миролюбиво пробормотал Заика. — Д-да б-бестолку…
Увидев, что жертва немного пришла в себя, Доур продолжил:
— Молчишь, значит? Да и на здоровье… Оно тебе уже недолго пригодиться! — он захихикал. — Не ты, так твоя баба расскажет! Она у нас давно… Родить, со дня на день собирается. Так ради вашего щенка она не только Самозванца, но тебя и себя сдаст.
— Ага! — поддержал его Заика. — Т-только п-поможет это ей… к-как же! Д-да и з-зверёнышу в-вашему т-тоже!
"Ложь!.." — вяло подумал Первооткрыватель сквозь пелену боли.
Пока мучители на какое-то время отвязались, придумывая новые способы заставить его заговорить, Хаймер снова полетел под откос сна.
III
Солдат, в основном новобранцев, было не так много, как под Тильецадом. Зато они были гораздо лучше вооружены. Через скалу и вброд войска ворвались в бухту, где с незапамятных времён проживало племя лежбиков.
Стая одновременно почувствовала угрозу. Животные сгрудились, поднялись на крыло и двинулись к пришельцам, чтобы показать свои бесстрашие и мощь.
Зрелище действительно оказалось грозным. Кто-то из солдат не выдержал… Засвистели стрелы. Истреблять медленно и плавно летевших лежбиков поначалу оказалось даже удобнее. Крылатые кошки не сразу поняли, что происходит. Двое рухнули на мелководье. Трое — прямо на песок у корней своего дерева. Тогда коты бросились на обидчиков.
Битва предстояла долгая и трудная. Лежбики сражались мужественно и умело. Даже котята-подростки. Все. Немало солдат утащили в море когтистые лапы. Меховое крылатое войско держалось до последнего. Но силы оказались слишком неравными: когда коты вот-вот должны были победить, из-за скалы к людям подошло подкрепление… Такого натиска было уже не выдержать, и синяя стая бросилась к своему гроту. Многим удалось сбежать в Немыслимые Пределы через расступившуюся скальную стену. Остальные, в основном старики, полегли на берегу, прикрывая отступающих собратьев…
Солдаты рванулись вдогонку. Несколько часов кряду они пытались проломить и даже взорвать стену, скрывшую их противников. Потом вернулись на берег и решили выместить своё зло на любимом дереве синих кошек. Сразу несколько варваров начали рубить его своими мечами. Но клинки тупились и ломались о каменную кору. Тогда кто-то додумался кинуть в непокорное дерево изрядную горсть порошка, испепелившего Тильецад и уничтожившего Амграману. Ствол и крона занялись мгновенно, но не бурым и шипящим, а чистым и звонким пламенем. От этого рассудок палачей совсем затуманился, и они принялись глумиться над телами погибших лежбиков.