Поправлялся Первооткрыватель медленно. Неверный снег поздней осени незаметно сменился ровным белым покрывалом предзимья, а больной всё метался в своём безмолвном бреду, блуждая между мирами. У постели Хаймера дежурили все по очереди. И вот однажды к вечеру Оканель вышла из его комнаты и сказала:
— Первооткрыватель очнулся, но он больше не может говорить… Хотя, кажется, не разучился писать…
…Одна рука ещё болела, другая — действовала и вовсе с трудом, поэтому дело продвигалось медленно. Когда-то утончённый почерк пьяно пошатывался и плутал. Чтобы даже без подробностей поведать о своих злоключениях и спасении Первооткрывателю потребовалось довольно много времени. Он не стал пересказывать лишь свои сны.
— Я не писал, наверное, с тех пор, как отправил последний отчёт тебе… — ехидно усмехаясь, нацарапал он в конце, и передал листки Арниту.
Пока Хаймер трудился, в комнате собрались вся компания кроме, как всегда запропастившегося брата Мренда. Каждый хотел знать о последних событиях из первых рук.
Читать пришлось вслух. Император даже слегка осип. Когда же закончил, нерешительно и, как будто оправдываясь, произнёс:
— Знаешь… Риаталь пропала… Мы искали её везде. Ни среди скрывающихся, ни среди пленных, ни среди казнённых даже следа её нет…
Хаймер спокойно улыбнулся. Потом вполне разборчиво написал:
— Я знаю, где мои жена и ребёнок. Им ничего не грозит.
— Где? — спросили сразу несколько голосов.
— В Немыслимых Пределах. У дюков.
Глаза его собеседников, загоревшиеся было надеждой, снова потухли.
— Ты, хороший мой, просто волнуешься, — настороженно заворковала тётушка Шалук, метнувшись поправить больному изголовье. — Это, наверное, был сон. Замечательный, но, к сожалению, несбыточный. Она действительно пропала. Пока бесследно. Не горюй, хороший мой! Мы обязательно что-нибудь узнаем о Риаталь. А пока просто передохни.
Первооткрыватель энергично замотал головой и начал что-то скоро писать, преодолевая боль и неудобства.
— Может, ты и права… — медленно произнесла Римэ, глядя куда-то мимо молодого человека. — Это действительно был сон… Но не простой… Расскажи, Хаймер, что ты видел?
— Подробностей не знаю. Когда нас окружили, я отослал Риаталь прочь. Кажется, она сказала, что будет ждать в Стевосе. Как ей удалось оттуда уйти в Немыслимые Пределы, ума не приложу. Судя по всему, она родила именно там. У нас дочь. Девочка прошла дюковские посвящения. Окт передал ей дар безмолвной Речи. Я же через Риаталь сумел отдать ей явную.
— В этот момент вы с женой видели друг друга? — так же по-лекарски внимательно спросила Римэ, пробежав глазами ответ Первооткрывателя.
— Я — безусловно. Она же, скорее, ощущала моё присутствие. Примерно так же, как я почувствовал её песню. Вот девочка, определённо, меня видела. И улыбнулась.
— Ты сделал ей бесценный подарок… — неопределённо пробормотал Волшебник. — Что было дальше?
— Потом она назвала своё имя. Такое же прекрасное, как она сама. Нашу дочь зовут Исулолгда.
Римэ задумалась, теребя в пальцах кончик своего пояса. Рассказанное Хаймером не укладывалось в голове, но слишком соответствовало миру дюков, чтобы оказаться бредом. Наконец, Прорицательница промолвила:
— Брат Мренд показывал нам с Кинранстом один рисунок… Помнишь?
Волшебник кивнул, одновременно отхлёбывая из кружки горячее пахучее питьё. Он сделал это настолько резко, что обжёгся. Расплескал чуть ли не половину. Тихонько ругнулся и смущённо пожал плечами, разливая две трети оставшегося. Римэ хмыкнула и продолжила:
— Река, долина, городская стена у которой собрались дюки… Ещё там было нечто вроде колыбели. В ней сидела маленькая девочка. Рядом стоял Окт. Чуть сзади — Риаталь, а у неё за плечом — Хаймер.
— Так и было! — подтвердил Первооткрыватель, не замечая, что почерк его выровнялся и стал столь же скор, как и раньше.
— Ну, прости меня, хороший мой! — снова засуетилась тётушка Шалук, наливая Хаймеру кружку и одновременно вытирая со стола разлитое Кинранстом питьё. — В такие вещи трудно поверить… Значит, вы встретитесь… — она приумолкла. Потом тихонько добавила. — И обязательно в этом мире!