Но вдруг, с первого ряда раздаётся чей-то хриплый, прокуренный голос:
-Я хочу попробовать!
Нетрезвый мужчина, в съехавшей набок потертой черной шляпе, сером костюме, поднимается на ноги, громко и гордо заявляет:
-Я ничего не боюсь! А вы все жулики! Сейчас докажу...
Икнув и пошатнувшись, грузный человек, больше похожий на пьяного борова, приближается к единственной ступени, спотыкается, но удерживает равновесие. Он поднимается на сцену, подходит практически впритык. Меня обдает кислым, тошнотворным запахом немытого тела и горьким дымом дешевой тлеющей сигареты, зажатой между его пожелтевших зубов.
-Показывай, что там, - дерзко и криво усмехается наглец, засунув руки в карманы брюк.
Подавляю волну отвращения с рвотным позывом, натягиваю улыбку и, указывая на зеркало, произношу:
-Подойдите ближе, сэр. Посмотрите в него внимательно.
Мужчина сплевывает окурок к моим ногам, медленно идёт к цели.
"Покажите ему что-то поистине страшное," - мысленно обращаюсь к своим помощникам, призванным на службу тёмным силам.
-Ничего тут нет! - довольно говорит человек, вплотную приблизившийся к зеркалу, поправляет свой костюм и улыбается отражению. Затем победно произносит, обращаясь к зрителям. - Я же говорил, что это шарлатанка!
Он начинает распаляться сильнее, желая уличить меня во лжи:
-Она нас обманывает! Зеркало, как зеркало и ничего, кроме своего отражения, я не вижу. И за это ещё пришлось заплатить целый фунт!
Среди зрителей раздаются перешептывания, постепенно нарастают, превращаются в гул. Кто-то ругается, иные требуют чтобы я немедленно вернула деньги.
-Смотрите внимательно, сэр. Сейчас вы всё увидите, - обращаюсь к мужчине, но мой голос тонет в недовольных криках публики.
Внезапно, раздаётся испуганный крик и все сразу же смолкают. Поднявшиеся на ноги люди и желавшие уйти прочь, выбить из меня потраченные ими фунты или забросать меня гнилыми яблоками, все как один опускаются обратно на деревянные лавки.
Грузный мужчина, ещё минуту назад насмехавшийся надо мной, бледнеет от ужаса. Его глаза с каждым мгновением расширяются все сильнее, кажется, вот-вот выпрыгнут из орбит, а толстые губы беззвучно раскрываются и закрываются, словно у рыбы, выброшенной на берег приливной волной. Я даже не хочу знать, что он сейчас видит. Похоже, это поистине ужасное зрелище, раз его так начинает трясти, а по лицу скатывается пот крупными каплями. Он пятится назад, снова вскрикивает, делает ещё пару шагов и падает со сцены на спину.
-Нет… Не может быть... - в воцарившейся тишине тихий шёпот испуганного человека отчётливо слышен каждому присутствующему. – Это невозможно...
Мужчина тяжело дышит, отползает дальше, но даже не пытается подняться на ноги. Кто-то спрашивает его о том, что же он увидел? Но тот никого не слышит, не в силах отвести взгляд от зеркала.
-Держите её! – внезапно раздаётся громкий, низкий голос с последнего ряда.
Я нахожу глазами его, того кто это произнёс. Неприятный сюрприз подстерег меня, а я, увлеченная своим выступлением, даже не заметила этого. Мужчина в форме Скотленд-Ярда поднимается с лавки, отбрасывает полы длинного плаща, его ладонь накрывает пистолет. Сурово глядя на меня, он произносит:
-Мисс Эмилия Уилан, вы обвиняетесь в мошенничестве и находитесь в розыске по всей Шотландии. Сдавайтесь!
Минутное замешательство публики перед тем, как она совершит рывок в мою сторону, играет мне на руку. Насмешливо выгибаю бровь, нащупываю свои карты в кармане платья.
"Никогда не сдамся," - усмехнувшись, я резко подбрасываю их вверх.
Взметнув на пару метров, колода разлетается миллионами разноцветных листочков, осыпается на пустую сцену. К тому моменту, когда нога полицейского ступает на ее поскрипывающую деревянную поверхность, я и Мэри забираемся в повозку, запряженную двумя чернильными жеребцами, Тобиас занимает место на козлах. Взмах кнута, стук колёс по мостовой, мы растворяемся в ночи.
Глава 2. Начало конца.
Повозка покачивается, унося нас прочь от полицейского, прервавшего мое выступление, от толпы глупых и доверчивых зрителей, пополнивших мой кошелёк. За окном мелькают грязные улицы одного из районов Эдинбурга, полные мусора и затаившихся в темноте преступников, вышедших на промысел.
Я присаживаюсь на небольшой диванчик, откидываюсь на его спинку.