В назначенный день, облачившись в белоснежное платье, расшитое молочным жемчугом, привезенным папой из последнего удачного плаванья, я стояла в церкви, рядом с Лиамом О'Рейном, который вот-вот должен был стать моим мужем. Клятвы верности, заученные наизусть, тяжело слетали с губ, а в душе было холодно и пусто.
Я уже не помню, как прошел праздник, сколько раз гости пили за наше счастье и будущее потомство, как много пожеланий они произнесли. Наконец, мне удалось отлучиться из зала, я хотела сделать глоток свежего воздуха, желала почувствовать, как он наполняет мои легкие.
Следуя по извилистому коридору дома, который мне предстояло вскоре покинуть, я услышала знакомые голоса. Сбавив шаг, стараясь красться как мышка, приблизилась к приоткрытой двери кабинета, когда-то принадлежавшего моему отцу. Не узнать говоривших было невозможно, поэтому затаив дыхание я ловила каждое слово, проклиная их обоих и надеясь, что меня никто не заметит.
-Так, мы договорились? – голос дядюшки Джона звучал сухо, чопорно.
-Да. Взамен на земли, которые присоединились к моим, я обещаю свою верность британской короне, - произнес Олаф О'Рейн, мой свекр, отец Лиама. – Что ты собираешься делать с сопляками? Надеюсь, они не прилагаются к поместью? Я не собираюсь заниматься с ними и кормить лишние рты.
Сердце сжалось от тяжелой догадки, этот вопрос был о моих младших братьях. Что за судьба их ждет? Будет ли дядюшка добр к ним? Увижу ли я их еще?
-Отправлю их в Лондон, пусть учатся и служат короне, - также сухо ответил Джон Уилан.
В кабинете наступила тишина, затем послышались приближающиеся шаги. Подобрав пышный подол платья, чтобы не наступить на него, я рванула по коридорам поместья, мечтая скрыться как можно дальше.
Наконец, добежав до дверей своей спальни я влетела внутрь, закрыла их на ключ и прижалась спиной к деревянной поверхности. Не могло быть и речи о том, чтобы вернуться на, так называемый, праздник. Не после того, что я услышала. Приложив ладонь к груди, я пыталась успокоить дыхание, старалась взять себя в руки.
"Что, если я прямо сейчас сбегу? Или лучше ночью, когда уснет Лиам?" - от мысли о том, что этот человек разделит со мной брачное ложе, становилось не по себе.
Из-за того, что мама рано умерла, я не знала того, что происходит между мужем и женой в спальне. И с каждой минутой мне становилось лишь страшнее. Некому было ответить на мои бесчисленные вопросы, некому успокоить и защитить.
Тяжело вздохнув и оттолкнувшись от двери, я пересекла комнату, растворила окно, впуская прохладный, влажный морской воздух внутрь. Водная гладь шла мелкой рябью. Взгляд скользнул к горизонту в поисках корабля, которого не было. Опустив голову, я посмотрела вниз.
"Спрыгнуть отсюда, это верная смерть."
Вскоре, в коридоре послышались шаги, пьяный раскатистый смех. Кто-то неотвратимо приближался к спальне, в которой я пряталась. Затем, дверная ручка повернулась, еще раз. Сильный удар о деревянную преграду заставил меня подпрыгнуть на месте и прикрыть рот рукой.
-Эмилия, дорогая! – голос Лиама вибрировал на грани ярости. – Открывай скорее! Так ты встречаешь своего мужа?
Я не пошевелилась, не побежала исполнять его требование. Новый удар сотряс дверь, затем снова и снова... Пока, моя последняя защита не слетела с петель, рассыпая вокруг себя щепки.
В проеме показался огромный мужчина, едва не заполняя собой все пространство. Затем, он отошел в сторону, криво усмехнувшись:
-А ты был прав, она здесь.
В спальню вошел мой муж, Лиам О'Рейн. Он прищурился, внимательно осматривая комнату, точно пытаясь понять, какого черта я тут прячусь и с кем. Наконец, кивнул и бросил остальным мужчинам, своим дружкам, толпившимся в коридоре:
-Все в порядке. Уходите.
Их отдаляющиеся шаги постепенно затихли, вместе с шутками и улюлюканьем. А я замерла на месте от страха и неизвестности, которая ожидала меня.
Глава 3. Лучше может быть только смерть.
Я тряхнула головой, чтобы развеять дурные воспоминания, терзающие мою израненную душу. Но слабая попытка избавиться от них не принесла никаких плодов. Я тону, без возможности спастись, в этой густой, тягучей пучине мыслей. Один образ сменяется другим, картины прошлого бередят рану, мелькают перед взором, наполняют меня печалью и горечью…