- Разве это так важно?
- Воображение - это дорога к вселенской библиотеке, в которой есть ответ на любой вопрос. А фильмы - это уже готовые ответы людей, задумчиво бредущих из читального зала этой библиотеки, - Агафья Тихоновна усмехнулась, - и это их личные ответы. Они им обязательно будут засчитаны. Вот вы, например, сняли хотя бы один фильм?
- Нет.
- Значит фильмы не подойдут. Только книги, только то, что позволяет вам творить. Только то, где именно вы - автор картинки.
- Но я же не писатель.
- Быть читателем - достаточно, - Агафья Тихоновна снова перешла на шепот, - и очень почетно. Писатель - кто? Только автор текста, можно сказать - художник, рисующий буквами, - она улыбнулась, - а то, какой фильм пройдет в голове у читателя - писателю зачастую и недоступно и непонятно. Писатель пишет книгу, дает материал, а читатель строит по этой книге Вселенные. И поверьте, - акула посмотрела мне прямо в глаза, - сколько читателей - столько и разных Вселенных. Ни одного повтора. Даже самого маленького совпадения.
- А если бы я был писателем, написавшим книгу, эта книга пошла бы мне в зачет?
- Быть писателем и быть Богом, в человеческом понимании этого слова - это одно и тоже, - Агафья Тихоновна мечтательно вздохнула, - писатель отпускает своих героев, наделяя их свободой воли, и достаточно часто книжные герои уже сами продолжают писать свои судьбы. Но оживают они все-таки только в руках читателя. Именно читатель, открывая книгу и отправляясь в путь, длиною в эту самую книгу, используя свое воображение, вдыхает в них жизнь. Книга - просто готовый к использованию Мир, вне Времени и вне Пространства, не более. И каждый раз, открывая книгу, читатель его оживляет.
- Мир, полностью готовый к рождению, - добавил я мечтательно, - Мир, который может родиться только в руках читателя.
- Да, да, все именно так, - Агафья Тихоновна утвердительно кивнула головой.
- Но где же мы тогда получим недостающие цвета?
Я надеюсь что мы все-таки сумеем их взять, но в каком-нибудь другом месте. Перед тем как вы отправитесь туда, куда должны и сделаете то что обязаны, я должна вас полностью подготовить. Там, куда вы отправитесь, этого не достать, если только вы не договоритесь с Временем и оно не поймает для вас пару лучей. А я даже не могу представить что должно произойти чтобы Время начало ловить Свет, который само отпустило, пусть даже и лично для вас... Хотя, с ним все-таки можно договориться имея полный комплект красок. Ну или абсолютно пустую, незанятую ничем голову. Но как мы видим, пустая голова - это не ваш случай. В вашей - вон сколько всего, - Агафья Тихоновна махнула головой в сторону бутылочек с краской, - целый колумбарий.
Я слушал Агафью Тихоновну, твердо решив ничему не удивляться и соглашаться со всем что мне будет предложено. Похоже, ни акула, ни дракон не имели ничего против меня, и все что происходило можно было воспринимать как веселый красочный сон или увлекательное, и кстати, совсем не опасное, путешествие.
Если это сон, то мне ничего и не могло угрожать, а если, все-таки, путешествие, то оставалось только пожелать себе счастливого пути и постараться не потерять таких мощных и знающих союзников, какими были мои новые знакомые. Ну а в том что они знали гораздо больше меня, сомнений не возникало. Ни капельки.
Я чувствовал себя готовым ко всему.
- Но пора и второе блюдо подавать, как вы на это смотрите? - Агафья Тихоновна кивнула на входную дверь, - вы готовы?
- Да, готов, - я кивнул и на всякий случай добавил:
- Мне же ничего не угрожает.
- Нет, конечно же нет. Никакой угрозы никогда не существовало, - акула быстро и утвердительно кивала головой, как бы противореча своим же словам, - никакой и никогда, что, конечно же, обозначает совсем обратное. Эти частички «не» или «ни», эти абсолютные отрицания только путают и перемешивают истинный смысл сказанного. Только препятствуют, мешают и становятся поперек дороги, - она подмигивала мне сразу двумя глазами.
В тот же момент дверь распахнулась и в помещение ворвался огромный петух со шпорами на лапах и ярким, густым оперением. Я не разбираюсь в породах птиц, но в том, что именно этот петух относился к боевым, сомневаться не приходилось. Кончиками перьев на крыле, точно так же, как человек держал бы что-либо руками, он держал шпагу, а другое крыло, изящно отставленное вверх и назад, завершало образ одного из королевских мушкетеров из романов Александра Дюма.
С воинственным клекотом, обращенным куда-то поверх наших голов, петух, в мгновение ока, преодолел расстояние от двери до центра комнаты, оказавшись прямо у стола, за которым мы сидели, и подобно заведенному волчку, носился вокруг последнего, однако, совершенно не замечая нас. Все его внимание было приковано к чему-то длинному и желтому, извивающемуся на куполе здания. К чему-то не замеченному нами ранее. К чему-то несомненно опасному и угрожающему.