- А что правильно? - единожды глянув, я не мог отвести взгляд от травы на берегу, в новом, не виденном мною ранее инфракрасном излучении, казавшейся фиолетово-черной.
- Правильно? - акула рассмеялась, - правильно именно то что вы выбираете. Любой ваш выбор верен.
- Любой?
- Любой! Главное чтоб он был ваш!
- Значит не надо никого слушать?
- Если это не соответствует вашему восприятию действительности, то не надо. Прислушивайтесь, но не слепо следуйте. Ведь есть категория людей, которые не посоветуют плохого.
- И кто это?
- Например, ваши родители, - Агафья Тихоновна попыталась скрыть усмешку, - друзья тоже. Если вы уверены, что это друзья.
- Их можно слушать?
- К ним нужно прислушиваться. Впрочем, и это совсем не обязательно. Ваш путь всегда останется вашим и никто, кроме вас его не осилит.
- А можно вообще не выбирать? Если я еще не решил кем хочу быть - травой или ветром?
- Можно. Это не меняет сути. Ветер не перестанет дуть, а трава не прекратит гнуться.
- А я?
- А вы быть.
Агафья Тихоновна, казалось, и не собиралась покидать этот дивный, около-озёрный мир, и я, наслаждаясь впредь неиспытанными чувствами, откинулся на траву, подставив свое лицо каждому из сотен, а может и больше, солнц. Ветра не было. А трава была. И я был.
- Нет, нет, ветер есть. Но он компенсирует сам себя. И мы его не ощущаем, - Агафья Тихоновна продолжала читать мои мысли, - в этом Мире, как и в любом другом, все совершенно.
- Что значит совершенно?
- Совершенно - это именно так, как должно быть. И никак иначе, - акула искоса посмотрела на дракона, - и совершенство, как ни странно, можно выразить всего лишь одним словом - равновесие.
- И вы считаете Мир совершенным?
- Конечно!
- Но почему?
- Потому что ничего другого попросту нет. А есть лишь идеи, как могло было бы быть, но не стало. Вывод напрашивается сам, - Агафья Тихоновна усмехнулась и добавила, - если есть только одно это, - она развела плавники в сторону, - то оно совершеннее всего остального, ибо только оно и есть. Кстати, здесь у нас есть сколько угодно времени чтобы разобраться со всем. Когда я говорю - сколько угодно, то имею в виду нисколько, - акула опять попыталась скрыть усмешку, - ибо самого Времени попросту нет. Ну а потом мы должны будем вернуться домой. Просто обязаны будем вернуться, - она замолчала на мгновение, - или не будем должны. Я не знаю. Однако выбор все-таки придется сделать. Правда, стоит учесть что отказаться выбирать - тоже выбор. Ведь по сути это ничего не меняет - ветер продолжает дуть, а трава - гнуться.
- А я быть?
- А вы - быть, - Агафья Тихоновна уже не скрывала свою довольную улыбку, - а вы - быть, - повторила она задумчиво и добавила:
- Если, конечно, вы не отделяете себя от ветра...
Большая белая акула, светло-серая, глянцевая, с тугой и упругой, словно вымокшей и высохшей на ярком солнце, натянутой на мощный скелет кожей, вздернутой прозрачным лаком, акула прогуливалась вдоль пологого озерного берега. Ярко освещенная с разных сторон множеством зонтичных солнц, и поэтому не имеющая тени, Агафья Тихоновна решила вернуться к теме, незаконченной на нашей, теперь казавшейся мне далекой, Земле с одним-единственным, но таким домашним и родным, нашим привычным Солнцем.
Агафья Тихоновна рассуждала о Любви.
- Убедительный, я бы даже сказала, хрестоматийный пример одновременного проявления привязанности и злости в человеческой жизни - любовь и ревность. Только тут Любовь - совсем не та любовь, которая именно Любовь, а то, что люди называют любовью, путая иногда со страстью, иногда с простой привязанностью, а иногда и с банальной боязнью одиночества. Если бы вы знали сколько людей испытывают жгучее несчастье каждый миг только из-за одного, ставшего пресловутым, стакана воды, который, как они думают, некому будет подать в старости. И неважно, что в старости может совсем не захотеться пить, - Агафья Тихоновна засмеялась собственной шутке, - но люди, думая об одиночестве, и боясь его до умопомрачения, в конце концов, именно его и получают.
- То, чего мы боимся или опасаемся, проявляется в реальной жизни?
- Да. Страх выполняет роль дополнительной антенны и Вселенная, которая очень скрупулёзно возвращает каждую мысль, действует вдвойне быстрее, если эта мысль еще и страшит. Ведь ничего и нигде не пропадает и ни в коем случае не теряется. Ни одна мысль. Ни одно чувство. Все только и ждет своего часа чтобы проявиться, - Агафья Тихоновна повернулась ко мне и медленно, по слогам, произнесла:
- Именно поэтому лучше просто сидеть на траве, как это делаем мы с вами, освободив Сознание от страхов и волнений, и любоваться озерной гладью. И никогда ничего не бояться. Никогда. И ничего.