- Получается что накормив бездомного и безразличного мне пса на улице, я был полон Любви?
- Думаю что именно так, - Агафья Тихоновна кивнула головой, но может быть и совсем нет.
- Почему же нет?
- Возможно, вы были не полны Любви. Для этого пса вы и были сама Любовь. Вы побыли немного Буддой, глотнули свободы, и сами даже не заметили этого, - она засмеялась громко, заливисто, - как часто мы проходим мимо столь очевидных вещей!
Агафья Тихоновна продолжала смеяться, наблюдая за моей растерянной физиономией.
- Так что в вашем случае голодный пес ни при чем. Это вы стояли на улице. Вы были голодны. И вы помогли себе сами.
Дракон, лежащий около воды, приподнял голову и мощным рыком выразил свое согласие с Агафьей Тихоновной. Та, поблагодарив его кивком головы, продолжала:
- Истинная Любовь всегда направлена вглубь себя, и благодаря этому она дает понимание одного очень важного качества. Лишь полюбив себя по-настоящему, полюбив свое земное, телесное воплощение, человек в состоянии полюбить и кого-то другого. Обходного пути, другой дороги попросту нет, а почему? - акула смотрела на меня и ждала ответ.
- Потому что нет никакого кого-то еще. Есть только ты, - почти прошептал я.
- Именно! Именно так! Есть только ты и больше ничего и никого кроме тебя! - Агафья Тихоновна говорила эмоционально и, казалось, была очень довольна моим пониманием сути вопроса, - на определенном этапе развития Любовь поглощает человеческую, перекрестную сущность, и сам человек, стоящий на этом перекрестке уходит вверх, к божественному, становится живым воплощением Любви, ее материальным и физическим оттиском. Это и есть момент освобождения от телесных перевоплощений. Когда ты есть Любовь, а Любовь есть ты, становится совсем неважно сохранится ли твое физическое тело - эта крупинка материи в бесконечном море Любви. Твоя внутренняя река впадает в бесконечное море и ты сам становишься им же, вечным, безвременным и безбрежным морем.
- Но если река захочет стать морем, она ведь должна рискнуть своей жизнью, а если выразиться точнее - то и пожертвовать ей?
- В смерти меняется только тело, - акула улыбнулась, но сумела сохранить серьезность, - и когда твое путешествие в человеческом теле подходит к концу - ты обрастаешь новой, пусть уже и не человеческой, но какой-то другой плотью. Как река становится океаном, так и ты превращаешься в субстанцию иного порядка. Как правило, - она ухмыльнулась, - если этого не произошло раньше, то в этот самый момент и приходит понимание, что даже будучи человеком, где-то глубоко внутри тебя всегда плескался этот безбрежный и бесконечный океан, который совершенно добровольно сам ограничивал себя контурами человеческого тела, - Агафья Тихоновна подмигнула мне, - и более того, позволял тебе считать это тело чем-то безусловно и бесспорно важным.
- Позволял мне? Но если он, этот океан - это и есть я?
- Счастлив тот, кто сумел увидеть безграничность, использовать ее, будучи заключенным в тюрьму. Даже не счастлив, - акула на мгновение задумалась, - не счастлив, но свободен, - она замолчала еще на мгновение, - впрочем это практически одно и тоже.
- Счастливый и свободный?
- Да. Счастливый, или собранный воедино, ведь само слово как бы подсказывает нам - «со-частье» - то есть сложенный из частей в нечто одно, но цельное и нерушимое, всегда будет свободным.
- А свободный всегда счастливым?
- Свободный, а другими словами, не разделенный никакими границами, уж наверняка будет цельным, а следовательно, и счастливым, - Агафья Тихоновна шумно выдохнула воздух, - ведь границы есть только у частей, не так ли? У целого границ нет.
Я молча кивнул, соглашаясь со столь очевидной вещью, а моя спутница продолжала:
- Тогда и приходит понимание, что твое тело было лишь транспортом, который ты использовал чтобы добраться до следующей остановки. И нечего его жалеть. Смерть тела - не конец жизни, а ее часть, ее изменение. В конце концов, каждый соберет себя из этих частей, как витраж в окне, и тогда все станет просто и понятно, а твое пространство наполнится ярким и цветным, осмысленным и понятным Светом, пропущенным через этот витраж. И конечно же, одним стеклышком в витраже может быть и смерть, почему нет? В человеческом понимании этого слова, - Агафья Тихоновна подмигнула мне лакированным глазом, - ведь смерть - лишь простое изменение сущности, дверь для одной капельки в бесконечном и неиссякаемом океане Любви. Тысячи, миллионы рек впадают в мировой океан. В океан того, что человечество, находясь на перекрестке, ошибочно считает ненастоящим, принимая за настоящее лишь видимую глазу материю.