Я прищурилась.
— Это вы так недвусмысленно назвали нас ведьмами? — осторожно уточнила Алиса, Одновременно полностью подтверждая мои глупые мысли по поводу пояснений профессора.
Грызов рассмеялся, и даже Службист вполне искренне улыбнулся.
— Ну что вы! Ведьмы — это иррационально и антинаучно, хотя пару сотен лет назад вас, возможно, и назвали бы так… Со всеми вытекающими последствиями.
— Очаровательно! Прозвище не дадут, а последствия не многим лучше, чем в средневековье, — хмыкнула я.
— То, какой термин мы дадим этому феномену, не изменит его сути, но в общем вы уяснили причину нашего интереса?
Мы кивнули. Я понадеялась, что все-таки он не прав, хотя, кажется, ему все верят. А значит, просто так нас не отпустят.
— Ладно, предположим, что это действительно так, но зачем вы нас заставили подписать бумаги, вообще не имеющие отношение к изучению этих бионических камер и тому подобному? — напала я на Службиста, опуская то, какие бумаги, мало ли, может, профессор не в курсе.
Дмитрий хладнокровно посмотрел на меня, а затем, клятвенно заверив Грызова, что он еще с нами пообщается, повел нас в очередной кабинет. Я про себя начала ругаться, нервы были уже на пределе. Все, что я сейчас хотела, это уйти отсюда подальше, но увы и ах!
На этот раз Дмитрий привел нас в свой кабинет, что подтверждала табличка на двери. Он оказался вполне уютным. Огромный стол, компьютер, стеллажи с книгами, катана, висящая на стене, и главное — удобные мягкие кресла, в которые мы буквально свалились как подкошенные, пока Службист наливал нам кофе.
Получив заветную чашку в руки и почуяв его аромат, я поняла, насколько проголодалась. Видимо, это был тот самый голод от нервного перенапряжения. Тарелки с печеньем, правда, не прилагалось, но хоть кофе налил, уже радость.
Посчитав, что его долг выполнен, Дмитрий сел напротив, потом поставил локти на стол, соединил кончики пальцев и исподлобья стал за нами наблюдать. Мы ответили ему тем же, не забывая отпивать кофе. Когда игра в гляделки ему наскучила, он заговорил:
— Видите ли, на сегодняшний день предприятия и исследовательские лаборатории, не все, лишь те, которые это могут себе позволить, используют бионические камеры. И это весьма усложнило некоторые, — немного замялся Служебник, — некоторые формы взаимодействия между нами.
Ага, « взаимодействия», как же. Вам стало неудобно красть информацию, так бы и сказал. А то все такие белые и пушистые. Но Дмитрий не заметил или сделал вид, что не заметил моего ироничного взгляда и продолжил:
— Недавно нам поступила информация, что в одной из лабораторий идут разработки, которые нужно прекратить, скажем так, но сделать это без весомых доказательств невозможно. А тут так удачно попались вы. Поэтому мы решили пойти на риск и попробуем получить сведения с помощью вас. Предварительно проведя обучение, разумеется.
— Зачем вам задаваться целью прекратить какие-то разработки? Какое вам дело до этого? — спросила Аля.
— Моральные, этические, антитеррористические — этих причин достаточно?
— В моральные и этические плохо верится, если вспомнить, как вы добились подписания документов, — съязвила я, сама удивившись непонятно откуда взявшейся безрассудности. Видимо, состояние стресса плохо влияло на мое восприятие опасности. — А вот в финансовые поверю больше.
— Это тоже не последний фактор, — согласился Дмитрий, — они наши прямые конкуренты, и если мы сможем найти доказательства их противоправных исследований, то убьем сразу несколько зайцев. А девушек с таким алиби, как у вас есть и будет, заподозрить в шпионаже просто глупо.
Ну, спасибо, вроде и комплимент сделал, а вроде и оскорбил.
— А как насчет того, что меня камеры восприняли как разных людей? Даже если я смогу попасть в лаборатории, то ведь сразу буду выявлена? — не веря, что это вообще возможно, спросила я.
— По этому поводу вам не стоит волноваться, поверьте. На сегодня с вас достаточно. Я вызову машину, она отвезет вас домой, — ответил Дмитрий. — Завтра в 8.20 и в 8.30 вас заберет машина. Пытаться уехать не советую. Не получится.