Настроение упало до отметки кронштадтского футштока. (Кроншта́дтский футшто́к — футшток для измерения высоты уровня Балтийского моря, установленный на устое Синего моста через Обводный (Проводной) канал в Кронштадте.) Но крем оставалось только сварить, и я принялась за дело, хотя всякое желание готовить пропало вместе с настроением.
Разложив по пиалам крем, которого, по обыкновению, получилось в несколько раз больше, чем было нужно, я уныло уставилась на получившуюся красоту. Даже при огромном желании все это мне не съесть, а сестре забрать не получится, ведь Службист прибьёт даже за малейший намек на отхождение от его плана. По крайней мере, если отхождение будет с моей стороны. Придется все оставить до завтра, а блинчики будут уже не такие вкусные!
Внезапно раздался стук в дверь:
— Можно?
Вот только твоей, пусть и харизматичной, физиономии мне сейчас и не хватало.
Я сделала неопределенный жест плечами, показывая, что я ем и говорить не могу, а заходить или нет, Андрей может решить сам.
— Вкусный запах, — начал диалог он, на что я, опять-таки жестом, показала, что он может угощаться — не пропадать же добру. — Клубничный? Весьма неплохо, мне нравится.
— Спасибо, — сухо поблагодарила я.
— Ты получила извинения вчера?
— Если ты про цветы, то получила. Сестра была в восторге, считает это крайне романтичным жестом. Фотоотчет можешь посмотреть в социальных сетях. Хотя сообщение в записке она поняла явно не так, как я.
— Но ты до сих пор злишься?
— Кто тебе сказал, что я злюсь? Уже смирилась, но это не означает, что я вот так просто возьму и поверю тебе. И букет с извинениями не поменяет моего отношения как по волшебству, как, в принципе, и любой другой подарок.
— У нас нет столько времени. Придется тебе переступить через себя и научиться доверять мне, хочешь ты этого или нет. От этого будет зависеть не только исход задания, но и ваше с Алисой… благополучие.
— «Благополучие», как тонко подобрано слово! Я приняла к сведению твои слова и постараюсь поверить, что наше благополучие тоже является приоритетным для тебя. А теперь, будь добр, оставь мне хотя бы один панкейк!
Последние слова сопровождались прищуром и попыткой отвоевать тарелку с оладьями. Андрей с сожалением отдал мне последний… половину.
Незаметно для меня, в борьбе за оладьи и крем, прошло все отведенное под индивидуальные занятия время, и даже чуть больше. Если опустить некоторые моменты, то мой будущий фиктивный муж был весьма интересным собеседником, а возможно, и вполне хорошим человеком, если он не притворялся, конечно.
Сегодняшнее занятие подразумевало и доставку меня домой, а около него уже сидел самый строгий пропускной контроль, разведка и сарафанное радио в нескольких лицах — бабушки из подъезда.
Андрей остановил машину напротив входа и собирался уже выходить, но я схватила его за руку и не дала этого сделать.
— Что-то не так?
— Не так. Готовься играть влюбленного, наши местные спецагенты уже заинтересовались машиной и меня узнают, а значит, завтра, в крайнем случае, послезавтра об этом будет знать почти весь дом.
— Знакомая ситуация, — улыбнулся Андрей. — Может, лучше парочку таких божьих одуванчиков посадить около объекта? Какой-то месяц-два, и все сведения будут получены, даже сверх этого.
— Очень смешно!
— Что ты так переживаешь? Сидят бабушки, сплетничают, уверен, что ты уже неоднократно становилась объектом их наблюдения.
— Это была самая сомнительная попытка меня успокоить, которая когда-либо предпринималась. Осведомленность этих, как ты выразился, «спецагентов» грозит мне звонком от мамы, а это пострашнее нашей договоренности будет.
Я сделала пару глубоких вдохов, собралась с мыслями и дала отмашку, что готова к спектаклю.
Андрей вышел и открыл мне двери, я немного неловко выбралась из автомобиля, всем видом стараясь выразить смущение, а не нервозность с раздражением. Плюс мысленно я пыталась заставить себя покраснеть.