Врач напоил меня обезболивающим и успокоительным и отправил отдыхать в отдельную палату. Я надеялась, что Алисе отменят занятие на сегодня, но нет, как только Андрей выяснил подробности диагноза, он отправился на тренировку, пообещав зайти позже.
Больничная койка оказалась весьма удобной или, может, мне так показалось, но заснула в этот раз мгновенно и проснулась далеко после обеда.
Выспавшаяся, но все еще хмурая, я поплелась искать Алису. Ее телефон не отвечал, на пути никто не попадался, и вообще было ощущение, что все вымерли. Заглянув в пару кабинетов, в которых могла бы быть Аля, но никого не найдя, направилась в свою Мекку – кухню. С недавних пор туда стали стекаться все, кому было нечего делать или если искали кого-то. Я открыла двери и остановилась, не переступая порога. Пока я мучилась с рукой, которая снова начала болеть и ужасно мешала, пыталась вызвонить хоть кого-нибудь, они все сидели тут, на кухне, и пили чай. Все — это Жан, Службист, Андрей, Алиса и даже Грызов!
— Ада, проходите скорее, сейчас я налью чаю. Как рука, уже лучше? Мне все рассказали. Что ж вы так невнимательны?
— А я вас повсюду ищу, звоню, а вы тут.
Все полезли разом за телефонами, но обнаружила пропущенный только Аля.
— Ой! Извини, я отключила звук и забыла. Прости!
— Что вы на меня так смотрите? Да, я звонила только Алисе, остальные искались более сложным путем, — слегка возмущенно проинформировала я и села на предложенный Жаном стул.
И тут возникла проблема, с которой придется бороться весь следующий месяц. Все сидящие за столом пользовались ножом и вилкой и аккуратно до раздражения ели блины. У меня была на привязи правая рука и, к несчастью, я была правшой. Несколько попыток есть удобной рукой и одной вилкой провалились, про два прибора можно было даже не думать, левой рукой получалось примерно так же, если не хуже. Пока я боролась со столовыми приборами, остальные с любопытством наблюдали за моими манипуляциями. Радовало, что хотя бы молча. После очередного провала я решила игнорировать все приличия на праве больной и очень голодной, и, отложив вилку, схватила с блюда пару блинчиков прямо руками. Жан умиленно пододвинул абрикосовый джем и сгущенку ко мне поближе. Остальные немного поразились моему аппетиту, но скоро до них дошло, что с такими темпами я оставлю всех без добавки, и накинулись на угощение с еще большим энтузиазмом.
Блюдо опустело быстро, даже слишком, и если остальные наелись, то я нет. После вынужденной голодовки организм требовал килокалорий, и чем больше, тем лучше. Под шумок отбытия большинства я проскользнула к холодильнику в основной кухне, натаскала на поднос всякой еды, и, умостившись незаметно в углу, помогала организму не умереть с голоду.
Рабочий день был уже закончен, и все разбрелись кто куда. На кухне осталась Алиса, Жан и я. Пока я ела, Алиса учила очередной урок. Название того, что она учила, было невозможно не только произнести, но и прочитать без предварительной тренировки. Жан собирал посуду в посудомоечную машину. Маленькая идиллия в аду.
Тепло распрощавшись с поваром, мы с Алей направились на стоянку. Видимо, теперь у нас свои личные водители: Алю по-прежнему, возил Михаил, а вот я стала обязанностью Андрея. Последнего сегодня ждало испытание-пытка продуктовым магазином, о чем я незамедлительно сообщила. Он пытался избежать подобной участи, но я была неумолима, и ему пришлось согласиться.
Корзинку носить я не могла, поэтому торжественно вручила ее спутнику, который, недовольный и молчаливый, плелся за мной. Так как сегодня я не была ограничена своей физической силой, душа просила праздника. Гора продуктов все росла и росла, и наконец ему пришлось идти за тележкой, потому что все не помещалось. Периодами я ловила на себе довольно кровожадный и многообещающий взгляд. Он явно хотел меня прибить или отыграться позже на тренировке. Я же надеялась, что к моменту моего выздоровления он уже забудет про это, поэтому чувствовала себя безнаказанной и всеми силами старалась не выдавать своей радости по этому поводу, не только ему же меня раздражать. Финальным аккордом эксплуатации бесплатной рабочей силы стал тот факт, что лифт снова не работал.