В какой-то момент своего бесконечного ожидания, я почувствовал, как начинаю слабеть и понемногу теряю сознание. Теперь уже мысль умереть от жажды превращалась в крайне нелепую. У меня были проблемы куда серьезнее, чем жажда. Я терял кровь. Рана на правой ноге хоть и была зажата одним из обломков, но все равно немного кровоточила, с каждой секундой отнимая у меня драгоценные капли крови. И все же моя нога даже не являлась угрозой на фоне того, что было у меня на затылке.
В очередной раз дотронувшись рукой до своей головы, я понял, что из моей черепушки стремительно вытекает какая-то жидкость. На ощупь это даже на кровь не было похоже, казалось, у меня из головы постепенно вытекают мозги, вследствие чего я все сильнее слабел и едва держался, чтобы не отключиться. Во всяком случае, чувства были именно такие — мне будто хотелось спать, но в тот же момент страх говорил мне: «закроешь глаза — больше их никогда не откроешь».
Я давно в своей жизни кое-что решил для себя. Мне доводилось бывать в разных неприятных ситуациях, с какими обычно людям везет не сталкиваться. Будучи на службе в спецназе я участвовал в мини-войнах, где мне приходилось убивать людей и совсем не по случайности. Я исполнял приказы, зная на что иду, зная, кто моя цель и четко понимая, что эти люди заслуживали смерти как никто другой за все то, что они натворили в своей жизни.
В самом начале своей службы меня часто мучила совесть, я не был уверен в том, что делаю. Мне казалось, что нельзя решать, кого убить, а кому сохранить жизнь — это выглядело неправильным. Но годы шли, я не раз попадал в критические ситуации, в которых находился на волосок от смерти и в подобных обстоятельствах я собственными глазами мог видеть на что способны те, за чье убийство меня по ночам мучила совесть. Тогда я и начал понимать, что настало время пересмотреть свои взгляды. Я шел к этому постепенно, но в какой-то момент вдруг оказалось, что в мире полно людей, которые за свои деяния, на мой взгляд, заслуживали смерти, и я понял, что убивая их, давал шанс на жизнь сотням другим.
Так продолжалось довольно долго, пока пять лет назад я не убил того, кто смерти совсем не заслуживал, да еще и не смог уберечь от гибели собственную мать. Смерть матери меня не сильно заботила и это совсем другая история, а вот убийство невиновной для меня оказалось равносильно моему первому убийству и даже хуже. Несмотря на то, что моя невинная жертва была далеко не первой в моем списке, ощущалось это так, будто я вновь впервые убил человека. Раньше я всегда знал «за что» отнимаю людские жизни — я убедил себя, что некоторые люди этого заслуживали. У меня было что-то вроде собственного кодекса, которому я всегда следовал, чтобы не сбиться с пути… но пять лет назад я нарушил свой кодекс, убив невиновного человека. Более того, я убил ребенка.
Это было словно отрезать себе руку. Я отнял жизнь у человека ни за что… просто так. С тех пор для меня все изменилось. Я перестал понимать, что правильно, а что нет. Я начал сомневаться в правильности того, чем так спокойно занимался в прошлом — я уже не был уверен, что поступал верно, отнимая людские жизни. Тогда я разуверился во многом, я стал думать, что не заслуживаю жизни за то, что сделал и пришел к выводу, что согласно своему кодексу мне следует лишить жизни себя. Я пытался объяснить свои чувства, как близким, так и своим сослуживцам, но все они были неспособны понять каково мне — никто из них не лишал жизни настолько невинного человека. И кто бы что мне ни говорил по этому поводу, убеждая меня, что случайности случаются и вины моей в этом нет, я все равно ощущал себя виноватым и был не в состоянии спокойно жить.
В надежде отвлечься от депрессивных мыслей, я согласился на предложенную отцом работу в ФБР. Отвлечься мне удалось, однако, проведя на службе в Бюро какое-то время, я понял, что ни от чего я так и не отвлекся, а лишь загнал проблему гораздо глубже в свое сознание, в результате чего она начала медленно разрушать меня изнутри. Мое прошлое будто начало меня атаковать из глубин сознания. Мне все чаще порой становилось настолько плохо, что я начинал с некой надеждой посматривать на свой пистолет. Я стал смотреть на свое оружие, как на спасителя — на предмет, способный избавить меня от страданий раз и навсегда. Нужно было лишь набраться смелости, приставить ствол к виску и нажать на спусковой крючок. Казалось, это так легко, так просто — моментальное избавление от всех тяжелейших проблем в жизни и восстановление справедливости… нужно только нажать, только набраться смелости.