Моя медитативная идиллия продлилась недолго и в какой-то момент меня вернул в реальность звук осторожно отодвигающейся прозрачной двери за моей спиной. Затем я прослушал шорох сдвигающихся жалюзи и полоса яркого света, проникающего сквозь прозрачную дверь, исчезла, оставив палату в тусклом свете внутренних ламп. Я услышал пару осторожных цокающих шагов и резво перекатился на спину, чтобы рассмотреть нежданного гостя. Однако гость оказался вполне ожидаемым.
В блеклом свете палатных ламп я смотрел на возвышающийся надо мной силуэт стройной девушки с немного мокрыми длинными светлыми волосами. Она была облачена все в тот же желтый дождевой плащ, в каком я впервые увидел ее на пороге своего подъезда, и словно застенчивая школьница, прятала обе руки за спиной, скрывая за собой сумочку и какой-то пакет, наполненный шарообразными предметами. Увидев, как я резво обернулся к ней, на ее лице промелькнул испуг и от неожиданности она слегка дернулась.
— Нейтан? — настороженно спросила Кристен, наклоняя голову в бок.
— Оу, это ты, — почти шепотом отозвался я.
— Привет, — тихо сказала она, сменив испуг улыбкой.
— Привет. Чего так тихо крадешься?
— Мне показалось, что ты спишь.
— А освещения зачем меня лишила? — я кивнул на завешенную дверь.
— Мне показалось, что ты спишь, — улыбнулась она, — свет обычно этому мешает.
— И что же ты собиралась делать, после того как задвинула жалюзи?
— Не знаю… посмотреть хоть как ты… может разбудить, — неуверенно ответила она, вынимая руки из-за спины.
— Что ты там прячешь? — я указал рукой на открывшийся моему взору странный пакет.
— О… это… апельсины любишь? — она демонстративно показала полупрозрачный пакет, где под тусклым светом я смог разглядеть три больших оранжевых фрукта.
— Эм… да, люблю, — солгал я.
— Это тебе, — она положила апельсины на подставку рядом с моей кроватью, — а то, насколько я знаю, пациентов в больницах не сильно вкусно кормят.
— Так и есть, — вспомнил я свой «послекоматозный» завтрак. — Спасибо.
— Я наверно тогда раздвину жалюзи…
— Это не обязательно, — я потянулся к регулятору света возле своей кровати и зажег лампы на максимум, осветив всю палату ярким светом.
— О… ну можно и так, — улыбнулась она, а затем резко поменялась в лице, рассмотрев меня под ярким светом.
— Что, я не в лучшем состоянии, да? — печально ухмыльнулся я.
— Знаешь, с момента нашей первой встречи твое состояние по ниспадающей ухудшается.
— Знаю… догадываюсь, ты прости, я… мало что помню, — я понурил голову. — Помню частично, как увидел тебя в первый раз… потом мы вроде раз или два сидели у меня дома… вроде о чем-то говорили… но о чем… почти не помню.
— Я знаю, — она подтянула одно из кресел поближе к кровати и уселась в него. — Я заходила к тебе домой еще в понедельник, но тебя дома не было и я подумала, что ты работаешь допоздна… решила не надоедать. Но когда я вчера наткнулась на твоих сотрудников возле твоей квартиры, то уже обо всем узнала… Я заходила к тебе вчера сюда, но твой отец меня не пустил, сказал, что ты в коме…
— Да, он говорил, что ты была здесь… просила позвонить, если я очнусь.
— Он и позвонил сегодня.
— Я и очнулся сегодня.
— Ты в порядке? По тому, что я слышала… как ты вообще выжил? — на лице у нее одновременно вырисовались удивление и беспокойство.
— Да что ж все так удивляются, что я жив? Я ж не виноват, что мне так повезло, — усмехнулся я, нервно ерзая под одеялом.
— Нейтан, ну что ты такое несешь! — возмутилась она. — Просто я когда… когда узнала, подумала, что больше тебя не увижу.
— Я тоже думал, что тебя уже… никого уже не увижу… но как видишь, мне повезло. Я даже вполне резво могу передвигаться… память только отшибло.
— Совсем ничего не помнишь?
— Ну последние пару дней не считая комы, почти не помню. Тебя, на удивление, помню… но как помню… лишь пару конкретных вещей… про твою мать, например… и что отец у тебя вроде руководящий агент на пенсии… он же работал в ФБР и уже на пенсии? Я не выдумал это?