— Я понимаю, агент Стиллер, — заговорил судмедэксперт, после того, как дал мне несколько секунд, чтобы собраться с мыслями, — прощаться со своими иллюзиями, в которые вы так свято верили, весьма сложно и болезненно. Но посмотрите в лицо фактам и отбросьте ненужные эмоции. Подумайте головой, агент Стиллер.
— Вы приехали из Лос-Анджелеса как раз перед убийствами Горэма и Седжвик, у вас есть все необходимые навыки, чтобы заметать следы, вы… несколько минут назад вы говори о таких вещах… да вы и ведете себя странно всегда.
— Я знаю. И я не беру своих слов обратно, агент Стиллер. Нравится нам это или нет, но только ужасные события заставляют нас обратить внимание на то, что действительно важно. Частично, я благодарен убийце за то, что он сделал. Я даже могу признать, что считаю убийство лучшим решением проблем в определенном случае. Но я никогда не брал на себя такую ответственность и никогда не возьму.
— Вы… вначале вы упомянули, что… уже знали, что вас это настигнет вновь… что… что вы имели в виду?
— У меня специфическая внешность, для меня это не секрет. Испуганное воображение людей может придумать массу не относящихся к действительности вещей. Ваши обвинения в мой адрес — яркий тому пример. К тому же в последние годы я переживаю не лучший период своей жизни и это сказывается на моем желании общаться с людьми. Однажды меня уже пытались обвинить в убийстве. У меня нет желания вдаваться в подробности, но основными аргументами были слова: «подозрительно» и «совпадение». Обвинял меня детектив Лос-Анджелесской полиции. Это было шестнадцать лет назад.
— Вас удивляет, что люди к вам так относятся? Вы для большинства выглядите… необычным… загадочным.
— Меня удивляет, что люди имеют наглость выдвигать беспочвенные обвинения. Это все тоже невежество. В послевоенное время из-за невежества, породившего массу предрассудков, моего деда — Вольфганга Штайблиха обвинили в фашизме и линчевали. А он был всего лишь бедным фермером, не причинившем за свою жизнь вреда ни одному живому существу.
— Тогда вы впервые и осознали всю опасность невежества?
— Думаю, что да. Мне было пять лет и уже тогда я понимал, что если бы убийцами моего деда руководил не страх, а здравый смысл, то его бы и не убили. Это убийство послужило главным катализатором решения моего отца об эмиграции от всех этих предрассудков как можно дальше, в Лос-Анжелес.
Отдав фотографию Штайблиху, я сделал пару шагов назад, а затем устало облокотился на свободный железный стол и, понурив голову, отрешенно уставился на тело Брэндана.
— Я… я не знаю, что вам сказать, — почти шепотом я с трудом выдавил из себя слова. — Я упрекал своих самых доверенных сотрудников в том, что они слепы и не хотят посмотреть правде в глаза. Я… начинаю вспоминать… перед тем как попасть под обломки здания… я открыто обвинял вас перед Дэвидом и…
— Мне не нужны извинения, агент Стиллер, — Штайблих спрятал фотографию обратно в свой чемодан и посмотрел на меня едва ли не жалобным взглядом. — Они для меня ничего не значат. Лучше освободитесь на мгновение от эмоций и подумайте как следует головой. Найдите того, кто действительно ответственен за серию убийств. Возможно, этот человек и заставил своими действиями людей задуматься, но он наверняка этого не осознает и потому не остановится. Если его не остановить, то он многих лишит возможности исправиться, начать думать своей головой.
— Но я не знаю… у меня закончились варианты… и у нас нет ни одной значимой улики.
— Может, они есть, но вы были настолько ослеплены своими иллюзиями, что не замечали их. Подумайте над этим. Загляните дальше своего носа.