Илва
Детей у них никогда не было. Так уж получилось. Сначала было слишком рано, затем, что-то не заладилось, а теперь думать об этом было уже слишком поздно. Со временем, они научились не касаться этой темы в своих разговорах. Только иногда, когда Галине становилось совсем уж невмоготу, она горько ревела, пока Олега не было дома. Ревела одури, едва не теряя сознание, но каждый раз умела успокоится и встретить мужа как ни в чём ни бывало. В конце концов, ему было ничуть не легче. Она это понимала. Жили дружно. Была у них собака – чудесный, резвый фокстерьер по кличке Грант и небольшой участок на краю разросшихся вдоль болот дач, где они жили с апреля по ноябрь. Несмотря на скверную землю, на участке у них всегда царил образцовый порядок: газон был аккуратно пострижен, на клумбах с цветами не было видно ни одной сорной травинки, а маленький, нежно-голубой домик с белыми ставнями был опрятен и свеж. Немало людей останавливалось у их забора, чтобы полюбоваться этой сказкой. Но не все знали, что за ней скрывается. Каждое утро, едва светало, Олег вставал, быстро одевался, засовывал в карман пару сухарей, яблоко и выходил наружу. Грант весело скакал вокруг него в предвкушении долгой прогулки, и едва калитка открывалась, мчался со всех ног к узкой тропинке, ведущей в лес. Олег шёл следом, и на его бледном, сухом, вечно сосредоточенном лице играла тонкая улыбка. Он действительно любил эти утренние прогулки и от души радовался каждой минуте проведённой в лесу. Когда он упруго шагал по торфяной тропинке или разглядывал тихие, окольцованные камышом озёра, или находил среди листвы круглый, румяный подосиновик, печаль, давно живущая в его сердце, ненадолго отступала. В эти минуты Олег был почти счастлив. Он возвращался домой другим человеком и охотно брался за дела, а мысль о том, что у него нет и уже не будет ни детей, ни внуков, его не терзала. Галина отвлекалась по своему. Всегда спокойная, опрятная и приветливая, она находила спасение в бесконечных заботах по участку и дому, выметая за забор малейшую соринку, появившуюся на дорожках, а вечерами запоем читая и перечитывая романы, которые в огромном количестве хранились у них на втором этаже. Иногда, особенно в хорошую погоду, отправляясь в лес поутру, Олег брал с собой лёгкое удилище, желая поудить карасей на небольшом, затерянном в глубине леса пруду, где на чёрной воде качались белоснежные фарфоровые кувшинки. Завидя удочку, Грант фыркал и грустнел. Он знал, что сегодня, большую часть времени его хозяин проведёт неподвижно, сидя на берегу крохотного озера и ему, Гранту, даже не будет позволено броситься с размаху в воду и вдоволь наплаваться. Печально понурив голову, умный пёс неспешно трусил к знакомому месту, и пока Олег разматывал лёгкую снасть и насаживал на крючок червя, он обследовал окрестные кусты, принюхиваясь к следам ежей и прочей мелкой живности. Когда всё было трижды проверено и помечено, Грант возвращался к хозяину и покорно ложился у его ног, недоумевая, что может быть интересного в непрерывном, молчаливом, многочасовом разглядывании крохотного, бело-красного поплавка. Караси были медлительны и осторожны. Они подолгу плавали вокруг, неторопливо пробовали червя и Олегу редко удавалось перехитрить их. Когда же удача и выдержка были на его стороне, то он с радостным воплем выуживал из воды увесистых золотых рыбин и те трепыхались в колючей прибрежной траве, под строгим надзором скачущего вокруг них Гранта. По возвращению, Олег гордо передавал улов хозяйке дома, и она тут же готовила их в сметанном соусе, подавая с отварным картофелем и зеленью. По такому случаю они даже выпивали по малюсенькой рюмке смородиновой, дружно нахваливая простую еду и благодатную прелесть здешних мест. Потом они расходились, спеша отвлечься от своих мыслей, а на следующий день всё повторялось. И так год за годом. Иногда, бродя по бесконечным тропинкам среди старых болот, Олег размышлял о людях, что жили здесь раньше. От них не осталось ничего, кроме названий которые почти не изменились за многие века: Мещёра, Муром, Шатур, Кендур, Нинур, Пра, Клязьма, Ушма. Он пытался представить их лица, повадки, смех. Как они ходили там, где теперь идёт он, ловили рыбу в тех же озёрах, смотрели на ту же реку, вглядывались в то же небо. Иногда, особенно близ пустошей, ему казалось, что он слышит их голоса. Будто они совсем близко, в нескольких десятках метров, идут по соседней тропе, проложенной кабанами в сухой, жёсткой осоке. Иногда он даже окликал их и ему казалось, что спустя некоторое время, кто-то осторожно отзывался ему. Грант в такие минуты был напряжён как тетива, но никогда не лаял, а лишь напряжённо вслушивался в бесконечное, поющее море сухой травы. Затем голоса стихали, Грант негромко фыркал и они продолжали свой путь, унося в себе кусочек неразгаданной тайны. Весна в тот год выдалась ранняя. Снег сошёл в самом начале апреля и на майские праздники, когда дачи начинали оживать точно гигантский муравейник, лес был совершенно зелен и по-летнему пышен. Весь день Галина и Олег трудились не покладая рук, стирая с земли последние следы зимы, так что к вечеру, оба валились с ног от усталости. Однако, несмотря на это, следующим утром, чуть свет, калитка на их участке скрипнула, и человек с собакой поспешили в свои лесные владения. Поседевший Грант шагал теперь чинно и неторопливо, уже не бросаясь в погоню за стрекозами и промелькнувшими под носом птахами, и Олег подумал, что скоро схоронит его, как схоронил трёх предыдущих собак. От этой мысли ему сделалось горько, но он утешил себя тем, что они сразу же возьмут нового щенка и в их доме вновь появятся долгожданные, счастливые заботы. Он представил, каким крохой будет его малыш. Как его лапы будут смешно разъезжаться на паркете, и каким теплым и нежным будет его голенькое брюшко. Он даже зажмурился от удовольствия, представляя сколько радости принесёт ему новый маленький друг, как вдруг, Грант замер, а после разразился злобным, хриплым лаем, глядя куда-то вперёд. Олег огляделся по сторонам и понял, что они, как то совершенно незаметно, добрались до затерянного пруда. «Должно быть, кто-то рыбачит, – подумал он и на всякий взял Гранта на поводок. – Но с чего бы это он так разошёлся? Странно...» Олег сделал ещё несколько шагов, с трудом удерживая ощетинившегося и исходящего слюной Гранта, и оказался на берегу, в том месте, где он по обыкновению забрасывал свою удочку. Там, у самой кромки воды, спиной к нему, стояла молодая девушка, или, скорее, даже девочка, насколько Олег мог судить. Ему бросилась в глаза, что в её тёмных волосах зеленеет болотная ряска, а подол длинного, простого платья насквозь промок, но встреча была столь неожиданной, что он не придал этому значения. - Простите, - смущённо пробормотал он, дёргая не унимающегося Гранта. – С ним такое в первый раз... Может лису учуял... Девочка обернулась и с лёгкой улыбкой посмотрела на Олега. Её глаза были невероятно серыми, а на широких скулах горел румянец. Олег почувствовал, что его обдаёт жаром, а после холодом, и уши наполняются звоном. - Ничего, - спокойно ответила девочка. – Я не боюсь собак. Меня зовут Илва, а вас? - Я-я?! – окончательно смутился Олег. – Я... господи! Я Олег. А это - Грант. Грант, прекрати немедленно! Кому говорю!!! Извините, он обычно спокойный. - А я вас уже видела тут, - сказала Илва, делая шаг навстречу Олегу и рвущейся с поводка собаке. – Я тоже здесь часто гуляю. Олег пробормотал нечто несвязанное. Всё это казалось ему нелепым, и в то же время, он не глаз мог отвести глаз от странной девочки, которая смотрела на него без робости и смятения, точно он был гостем в её доме. - Так вы часто тут бываете? – недоверчиво спросил он, немного придя в себя. - Да, – кивнула Илва. – Часто. Мне тут нравиться. - Странно, - усмехнулся Олег. – Мало кто любит болота. - А я люблю, - ответила девочка. – Приходите ещё. Поболтаем... У Олега пересохло во рту. Он неловко попрощался, круто повернулся и зашагал прочь. Его голова гудела, а сердце скакало точно безумное. - Я буду ждать, - донеслось до него. – Приходи... Грант взвился на поводке, хрипя и скаля зубы, и лицо Олега перекосилось от ярости. Он дёрнул поводок с такой силой, что бедный пёс описал в воздухе дугу и рухнул в кусты. - Замолчи! – не своим голосом зашипел на него Олег. – Замолчи! Замолчи! ЗАМОЛЧИ, ТВАРЬ!!! Грант замер на земле, тихо ворча и не решаясь встретиться взглядом со своим внезапно рассвирепевшим хозяином. Он никак не мог понять, за что его наказывают, ведь он просто пытался предупредить своего друга о грозящей ему беде. Олег вернулся домой рассеянный. Весь день он для вида латал крышу, не переставая думать о странной девочке на болоте. Нет, он не влюбился в неё. Об этом не было и речи. Его чувства к ней было совершенно иного рода. Ему отчего-то вдруг показалось, что Илва его дочь и от самой этой мысли его пробивал озноб. Как и почему это могло быть, он не знал и не думал об этом. Это было колдовством, наваждением, мороком. Он был полностью ослеплённый новым чувством и только жутко переживал, что оставил свою дочь одну посреди леса... Всю ночь он ворочался в своей кровати, поминутно глядя на часы, и за час до восхода солнца был на ногах. Сказав проснувшейся Галине, что отправляется на рыбалку, он почти бегом бросился к пруду и когда добрался до него, еле дышал. Грант вёл себя как обычно, обшаривая окрестные кусты, а Олег, сам