Из всех известных только несколько записей имеют развернутый сюжет, обработанный в былинном стиле. Большинство же представляет краткие тексты, бытующие, по-видимому, как песни. Да и развернутые тексты, по сообщениям собирателей, иногда воспринимались уже как песни и исполнялись в качестве величальных колядок (см.: Миллер, № 17 и примечание к данному тексту; Вс. Миллер. Очерки, III, стр. 344—349).
Состав богатырей на корабле в вариантах меняется. Почти во всех атаман, «хозяин» корабля, — Илья Муромец (есть отдельные случаи, когда он — есаул), а атаман — Степан Разин (см. настоящий сборник, текст № 43 и примечание к нему). Рядом с Ильей Муромцем упоминаются Добрыня, Алеша Попович, иногда Святогор, Полкан, Еруслан.
Возникновение данной былины свидетельствует о широкой популярности образа Ильи Муромца, о котором на основе позднейших исторических событий продолжают складываться новые героические сюжеты.
42. Илья Муромец с Добрыней на Соколе-корабле. Печатается по тексту № 16 сборника Тихонравова — Миллера. Место записи неизвестно. Текст взят из рукописного сборника, доставленного из б. Вологодской губ.; на первом листе сборника имеется помета 1803 года; впервые текст опубликован Л. Майковым в «Живой старине» (1890, I).
Представляет образец былинной обработки, относящейся к первому из указанных в общей заметке типов. Как все песни о Соколе-корабле, начинается с описания внешнего вида корабля, которое восходит к образу корабля в былинах о Соловье Будимировиче (ср., например: Кирша Данилов, № 1). Последние стихи — традиционное в былинах «заклинание» побежденным врагом никогда больше не иметь дела с русскими богатырями.
43. О Соколе-корабле. Печатается по тексту № 18 сборника Миллера. Записано В. Г. Богоразом-Таном летом 1896 года в дер. Походской б. Якутской обл. от Митрофана Кривогорницына, 60 лет. Первая публикация — в статье В. Ф. Миллера «Новые записи былин в Якутской области» (Известия Отделения русского языка и словесности, т. V, кн. 1, стр. 75).
Текст представляет иную, чем предыдущий вариант, редакцию сюжета о нападении врагов на Сокол-корабль. Обращает на себя внимание подчеркнутое выделение, как и в варианте № 42, главенствующей роли Ильи Муромца («всем он ко́раблем владат»; ср. № 42: — «хозяин-от был Илья Муромец»). Характерно припоминание в последних стихах о связи русских богатырей с Киевом и Черниговом.
Мотив оживления на пуговках зверей попал в данную редакцию сюжета из былины о Дюке Степановиче (см., например: Гильфердинг, II, № 85).
Собирателем указано, что после каждого стиха былины исполнялся припев: «Сдудина́ ты, сдудина́! Сдудина́ ты, сдудина́!» Сдудина́ — искаженное Здудинай, встречающееся в припевах величальных песен и возникшее из Дунай через Здунай. Припоминания реки Дунай в припевах или концовках отмечены и в эпической традиции русского Севера, например у Гильфердинга:
44. [Илья Муромец на Волге]
Печатается по тексту сборника Киреевского (I, стр. 90, № 2). Указано место записи: Калужская губ., Боровский уезд. Текст сопровожден пометой: «Записано от старухи».
Изображение речных просторов, плывущих по реке «красных лодочек» с гребцами и на одной из них есаула восходит к песням разинского цикла, где эти образы составляют очень часто начальную часть песни; в дальнейшем же развертывается уже самый сюжет, различный в каждой из песен (см., например: Кирша Данилов, № 43; Киреевский, VII, стр. 149; Догадин, № 20; Листопадов, 1946, №№ 69, 76, 79).
Позднее эта начальная картина была использована в обличительных песнях XVIII века, направленных против вельмож, грабящих народ и казну: гребцы поют песни, в которых хвалят Петра I и бранят того или иного вельможу — Голицына, Меншикова, Гагарина (см.: Русские народные песни, записанные в Ленинградской области 1931—1949 гг. Составили В. А. Кравчинская и П. Г. Ширяева. Л. — М., 1950, №№ 125 и 126). Аналогичную композицию, только без последней обличительной части имеем и в публикуемом варианте. Как и в песне № 56 нашего сборника, Илья Муромец воспет как предводитель вольных казаков.
КАЗАЦКИЕ БЫЛИННЫЕ ПЕСНИ ОБ ИЛЬЕ МУРОМЦЕ
Образ Ильи Муромца отражен не только в былинах классического типа, развернутых эпических повествованиях, дошедших до нас в устной традиции средней России, Севера и Сибири, но и во многих песнях, сложившихся на основе былинного эпоса. Эти песни, которые А. М. Листопадов удачно назвал «былинными песнями» (Листопадов, 1949, стр. 31), распространены преимущественно в казацких поселениях южной России — на Дону, Северном Кавказе, Южном Урале и в Оренбургском крае. Они отражают наряду с отголосками былинного эпоса черты жизни и быта, характерные для истории казачества. Это именно песни, которые исполняются чаще всего хором, иногда и соло, но всегда в песенном распеве, отличающем их от классической былины, исполняющейся на особый, речитативный, сказовый напев.