— Прощай, Илья Муромец, видно, в последний раз я с тобой по Святым горам погулял.
Жалко сделалось Илье Муромцу Святогора, видит он — нельзя старшего брата выручить. И слышит, как в последний раз Святогор легко вздохнул и больше уже не откликнулся.
Прослезился Илья, поехал прочь со Святых гор опять в стольный Киев-град. Побыл там немного. И вот приезжает басурманин с грамотой и вручает ту грамоту князю Владимиру. Понял князь — тут что-то нерадостное. Сорвал печать, начинает читать грамоту, а в грамоте писано: «Идет Батый со своими полчищами великими, Золотой ордой, а с ним идет Идолище Поганое — сильный богатырь».
Вот тут у всех богатырей пропал весь хмелюшко, не знают, что и делать. Как поехать, как встретить им такие великие войска вражеские?
Говорит тогда Илья Муромец:
— Эх, богатыри могучие, трусливы вы, как зайцы! Вам бы только пировать да бражничать. Что толку в вас? А как приходят силы вражии, так вы трясетесь, как листы на осине. Айдате со мной, едемте встречать силу татарску!
Напугалися богатыри, но делать было нечего: приходилось ехать за Ильей Муромцем. Приехали они на свою границу. А на границе стоит заставушка. А в этой заставушке были богатыри-граничники. Тут был и старший Самсон Самсонович, тут был и его помощник Добрыня Никитич, а еще был есаул Алеша Попович...
Приехал Илья Муромец к белополотняному шатру, смотрит — стоят три богатыря у заставушки. Увидел богатырь Самсон Илью Муромца, низко с ним раскланялся:
— Уж ты здравствуй, Илья Муромец, сколько времени я тебя не видывал? И зачем ты сюда пожаловал на нашу заставушку?
А Илья Муромец говорит:
— Разве вы не слышали, пограничники, что идет рать-сила великая на нашего князя Владимира?
Напугался тут Самсон Самсонович, напугался Добрыня Никитич, а еще пуще напугался есаул Алеша Попович.
Илья Муромец тогда говорит:
— Разве вы не слыхали, Самсон Самсонович, как проехал здесь в стольный Киев-град басурманин со своей грамотой? Как это вы не видали со своей заставушки?
Тогда заговорил Самсон Самсонович:
— Ты прости нас, Илья Муромец, как-нибудь мы это времячко проспали, вот и не видали злого басурманина.
Сказал здесь Илья Муромец:
— Нужно нам дожидать рать-силу великую басурманскую, надо постоять, как полагается, за нашу Русску землюшку. Выставьте еще кого вперед (как секрет, всё равно).
И стали богатыри совет держать, кого выставить. Назначать стал Самсон Самсонович Алешу Поповича. Тогда Илья Муромец стал говорить таковы слова:
— Нет, Самсон Самсонович, нельзя назначать Алешу Поповича, у него и так по́лы до́лги. Нужно назначить Добрыню Никитича.
Поехал Добрыня Никитич вперед и поставил особу заставушку на то место, где должна пройти сила басурманска. Стали ждать-пождать войск басурманских, ниоткуда не могли дождаться их. Прошел день, другой, а сил басурманских не видно еще.
На третий день, чуть только солнце стало брезжить, заметили они с горизонта войска великие. От тех войск затмило солнышко пылью густой. Смотрит Добрыня Никитич и видит, — впереди едет сильный богатырь, а под ним конь весь в золотой сбруе, а сам он — как копна великая. Подъехал он к Добрыне Никитичу, и не знает тот, что делать. И видит — подкидывает богатырь копье долгомерное пониже облака ходячего, повыше лесика стоячего. И ловит богатырь копье другой рукой, а сам приговаривает:
— Как легко я копье мечу, так легко буду с Добрыней Никитичем управлятися.
Напугался Добрыня Никитич этого богатыря и пустился на коне к своей заставушке, где был Самсон Самсонович с Ильей Муромцем. А сам молит, чтобы конь его не спотыкнулся. Приехал он на заставушку, упал перед Самсоном Самсоновичем на колени и говорит таковы слова:
— Ты прости меня, Самсон Самсонович, что не мог я привезти головы басурманские на вашу заставушку. И такой тут богатырь к нам пожаловал, что бросает он копье долгомерное чуть пониже облака ходячего, чуть повыше лесика стоячего, а сам приговаривает таковы слова: «Как легко я верчу копьем, так легко буду управлять Добрыней Никитичем». Так и приехал я к вам на заставушку с пустыми руками.
Стали совет держать Илья Муромец и все богатыри — кому ехать встречать басурманина. Стали думу думать, стали выбирать. Но кого ни намечали, а Илья Муромец всё препятствовал. Назначили Алешу Поповича, а Илья Муромец и тут воспротивился.
— Нельзя нам посылать Алешу Поповича: позавидует он на золотую сбрую, на тот момент враги и вышибут из седла его душеньку поповскую.
Стали советовать ехать Самсону Самсоновичу. Но и тут Илья Муромец стал говорить таковы слова: