- Соскучились мы по тебе, Руслан. Пропал, как в воду канул. Видимо, много дел в Муроме было?
-Дел хватает, - отвечал Святогор, - да и не молодой я уже, чтобы из города в город бегать, словно заяц. Вот, князь, взгляни, кто со мной приехал из Мурома. Илья Карачаровец, мой добрый друг.
- Тот самый? - удивлённо посмотрел на Илью Глеб, - наслышан о тебе. Говорят, ты многих людей в Муроме привёл к истинной вере.
И князь поклонился гостю. Илья так был тронут этим, что тут же поклонился в ответ ещё ниже. Но когда он поднимал голову, то обнаружил на себе пару злобных взглядов. Горясер и Идман. Оба были здесь, в Борском. Они не уехали в Рязань и не примкнули к Соловью-разбойнику, а пришли жаловаться христианскому князю, которого в душе ненавидели.
- Надо потолковать с тобой о Ратше, - молвил меж тем Глеб посаднику, - как думаешь, не слишком ли он распоясался? Убил знатного человека, ещё и принявшего оглашение. Может, пора нам поставить в Муроме другого тысяцкого?
- Не торопись, владыка, разобраться со всем надо. Вот Илья, что приехал со мной из Мурома был при той схватке, всё видел. Расспроси-ка ты его, как всё было.
- Что ж, Илья, пойдём, расскажешь.
И вместе они отправились в терем. Горясер и Идман провожали их испепеляющими взглядами, Илье было крайне неловко оттого, что, едва попав в город, он оказался уже в центре внимания и даже остался наедине с князем. Теперь рядом со своим знатным сверстником Илья чувствовал себя маленьким ребёнком. А меж тем Глеб предложил ему присесть и сам уселся на лавку напротив, возле тёплой печки с горящими в ней дровами.
- Мне сказали, что ты святой, - молвил князь, - будто сам Бог исцелил тебя и теперь говорит твоими устами.
Илья тяжело вздохнул.
- Эх, владыка, хотел бы я быть покорным орудием в руках Господа. Но я плохое орудие, подверженное страстям, слабое, грешное. Я грешен, я не святой, любого человек я считаю во много раз лучше себя. Ведь люди, имея власть, большие богатства и силу, остаются добрыми людьми. При таких-то искушениях. Я же добр, ничего этого не имея. Это не сложно.
- А Ратша, он тоже добрый по-твоему? Он же натуральны язычник. Если бы не Руслан, пожалуй, бил бы христиан. Он ведь не глупый, видит, как наша вера расходится по земле, скоро она будет повсюду, язычникам некуда будет деться, они будут окружены в своём маленьком мирке. И либо они крестятся, либо станут врагами Христа. Ратша ещё не крестился, из чего я делаю вывод, что он только сильнее стал ненавидеть нашу веру.
- В сердце своём он давно уже уверовал, - возражал Илья, - но ум ещё не может принять этого. Он полюбил меня, христианина. Уверяю тебя, владыка, в его сердце много любви. Любовь к родному городу, любовь к людям движет им. А Бог и есть любовь.
- Это из любви к людям он убил Юртая?
Илья вдруг сразу как-то омрачился и стал печальным, а затем заговорил совсем другим голосом:
- Да, из любви, из любви ко мне. Он хотел спасти меня, хотел защитить, хоть я его об этом и не просил. И если бы был выбор, я был лучше погиб бы, чем позволил ему так согрешить. Но любовь ко мне ослепила его. Это я виноват в смерти Юртая. Если будет на то твоя воля, владыка, суди меня, я готов принять любую кару.