Мы находились оба в моём небольшом, но просторном кабинете. Похоже, он до сих пор не понимал, чего я от него хочу. А я уже не мог совладать с собой и держать себя в рамках приличий. Продемонстрировав ответ Денниса юноше, я немного ослабил тугой узел галстука, бросил быстрый взгляд на своё взбудораженное лицо в зеркале, в ответ увидев звериный оскал, которого даже сам немного испугался.
Какое-то время взгляд Якоба блуждал по кабинету, пока не остановился, заворожённый отражением в пряжке моего ремня.
…Я никак не мог расстегнуть эти мелкие пуговицы. Пришлось рвать рубашку. Треск. Летящие в разные стороны нитки. Это был хлопок, мягкий и довольно приятный на ощупь. Не было времени ни на какие прелюдии: нужно действовать стремительно…»
Глава 4
Майя нервно вращала световое перо, находившееся у неё в руках. Напряжение нарастало. Несмотря на полное молчание комиссии, было видно: на взводе все. Трудно сохранять спокойствие, когда решается вопрос о такой высокой должности. Кто-то плавно покачивался в кресле, кто-то продолжал раз за разом пересматривать архивные голозаписи, ну а некоторые особо впечатлительные личности жадно глотали воду из бутылок, заботливо обновляемых дронами-стюардами. Даже служащие, приподнимавшие полотнища, понимали всю важность происходящего и чувствовали, насколько сгущён воздух.
И лишь «заложник» детектора спокойно смотрел на психолога, положив руки на подлокотники. Деловая улыбка, поставленные параллельно друг другу ступни, ровное дыхание. Психолог периодически всматривалась в серые глаза бизнесмена прямо в упор, но потом тут же глядела в сторону – слишком пронзительным до тайных глубин и цепляюще-холодным был его взгляд…
Встав с кресла и кивнув комиссии, женщина поправила воротник белой сорочки, будто он, туго обрамляя шею, мешал ей говорить, повернула голову в сторону Вильгельма и спросила: «Мы можем продолжать?» Сдержанный кивок последовал ей в ответ.
– Хорошо, следующий вопрос. Вы когда-нибудь употребляли психотропные или наркотические вещества?
Спустя полминуты он переводит взгляд на мисс Маккензи и так же спокойно и лаконично отвечает:
– Нет.
После его ответа глаза всех присутствующих вновь устремляются на проекцию…
«...В доме пахнет чем-то кислым. У меня слегка кружится голова. На деревянном полу – гора пустых бутылок, пачек из-под сигарет, пустых дешёвых зажигалок, использованных шприцов, остатки белого порошка… На двух старых грязных матрасах, обнимая одеяло, часть которого свесилась на пол, лежит абсолютно голый подросток-андрогин лет шестнадцати. Его волосы окрашены в ярко-жёлтый цвет. Луч солнца, который пробивается сквозь давно не мытое, разбитое в правом углу окно освещает часть его тела, на котором можно увидеть шрамы от уколов…»
Проекция загорается зелёным светом.
«Правда» – появляется надпись.
Члены комиссии виновато улыбаются, словно и не ожидали увидеть ничего иного.
«…В комнате раздаётся смех. Маленький круглый деревянный стол заставлен кучей бутылок с разными алкогольными напитками, пепельницами служат старые, грязные, полуразбитые блюдца. Также здесь стоит несколько стаканов со смесями, состав которых, похоже, не знает никто из присутствующих. За столом сидит около десяти подростков лет семнадцати-восемнадцати. Половую принадлежность некоторых из них по внешнему облику определить не представляется возможным. Все курят, травят пошлые шутки и смеются. Через пару минут в комнату заходит Дин – высокий худощавый парень, мой одногруппник. В руке у него косяк, источающий знакомый горько-пряный запах. Рядом с ним его девушка азиатской внешности. Не помню, как её зовут: то ли Айша, то ли Акылжан… Или Бимаржан? Забыл. Где он, интересно, её нашёл? Азиатка низенькая, еле достаёт Дину до груди, но симпатичная: миниатюрная, смуглая, с блестящими миндалевидными глазами и длинными тёмными волосами. Короткое персиковое платье обтягивает высокую упругую грудь, плоский живот и круглую попку. Пахнет новая подружка Дина чем-то вкусным, цветочным. До чего же хороша! Вот только вульгарная початая бутылка бренди в её руке портит образ.