Укреплялись и другие линии, чтобы окончательно обхватить Имамат с нескольких сторон.
«Второй Шамиль»
В 1848 году произошло еще одно событие, значительно повлиявшее на историю Кавказа и общий ход войны.
К Шамилю прибыли послы от абадзехов — одного из адыгских народов Северо-Западного Кавказа. Они просили дать им наиба для введения шариата и сплочения народов под знаменем Имамата.
Шамиль поначалу отказывался. И на то были веские причины. Уже много лет он получал от тех народов письма с приглашением явиться к ним или прислать своего наиба. Первый посланец Шамиля Хаджи-Магомед энергично взялся за дело, совершил ряд походов против царских укреплений, но вскоре умер. А с прибывшим вместо него Сулейманом-Эффенди произошла и вовсе загадочная история. Сначала он твердой рукой повел племена адыгов на борьбу за независимость, стараясь направить ее в единое русло с действиями Шамиля, но затем неожиданно исчез.
Был ли он убит или изменил имаму, так и осталось тайной. Но вскоре появились подписанные его именем прокламации, в которых Шамиль обвинялся во всевозможных злоупотреблениях, насилии и произволе своих наибов. Агентура Воронцова предала эти пасквили самой широкой огласке и даже печатала в газетах.
Шамиль колебался. За племенами, живущими ближе к Черному морю, ему виделась тень турецкого султана, полагаться на которого он считал делом ненадежным.
Однако абадзехи просили наиба у него, а не у султана. Тот сам навязывал им вождей, надеясь завладеть их страной с помощью туманных посулов и красивых фирманов с высокопарными выражениями. Турция вела свою большую игру, и ей не было дела до горцев Кавказа, пока не случалась в них надобность для отвлечения сил русской армии.
Гости были настойчивы, не желали возвращаться без наиба и даже пригрозили Шамилю: «Когда на том свете Пророк примет тебя в свои объятия и поведет в рай, то все мы, абадзехи, ухватимся за полы твоей черкески, не пустим тебя туда и скажем Пророку, что ты не достоин блаженства, потому что отверг наши просьбы и оставил нас при жизни в такой крайней нужде».
Абадзехов поддержал и шейх Джамалуддин Казикумухский, но достойного кандидата не находилось. Когда отказались и те, кого Шамиль считал хоть в какой-то мере годными для такой важной миссии, подал голос секретарь Шамиля молодой Магомед Асиялав-Гонодинский, выразивший осторожное желание отправиться к абадзехам.
Шамиль был крайне удивлен. Магомед был храбр, но не блистал воинскими или административными талантами и больше был известен как ученый хафиз — человек, знающий Коран наизусть.
В конце концов имам согласился, рассудив, что способности человека ничто в сравнении с волей Всевышнего, и если Аллах захочет, то хафиз сделается достойным правителем «не умом, так молитвою».
Как показали дальнейшие события, талантов у Магомеда было в избытке, просто они не находили пока должного применения.
Адыги — родственные народы черкесов, абадзехов, адыгейцев, натухайцев, убыхов, шапсугов и других племен — получили в литературе общее название черкесов. Этот красивый, отважный народ населял прекрасный и плодородный край от Тамани до верховьев реки Кубань. Теперь же их земли были рассечены кордонными линиями вдоль притоков Кубани — Урупа, Лабы и Белой, и Черноморской береговой линией от Анапы до Сухума. Главная Кубанская линия, в свою очередь, переходила на Северном Кавказе в Моздокскую и тянулась до Кизляра и побережья Каспийского моря.
Общественное устройство адыгов являло чрезвычайно пеструю картину, напоминавшую состояние Дагестана до начала деятельности имамов. Разобщенность племен усугублялась отсутствием единой веры и государственных образований. В быту же каждое общество руководствовалось своими древними традициями. Общим для всех признавался лишь древний кодекс чести «Адыгэ Хабзэ».
Простой люд, на который рассчитывал опереться молодой наиб по примеру своего имама, имел об исламе весьма приблизительные представления. Духовные лица не имели достаточного влияния.
Мусульманами считалась некоторая часть знати, видевшая в исламской Турции своего покровителя и связанная с верхушкой Османской империи родственными узами.
Султаны и высокие турецкие сановники часто женились на черкешенках, которые считались на Востоке эталоном красоты. Бытовала даже поговорка, что капля крови черкешенки облагораживает целое поколение. Не избежал этого искушения и сам Магомед-Амин, женившийся позже на сестре темиргоевского князя.