- Но, - сдержанно сказал Эмре, а я сел за стол, потирая гудящие виски, - майор ее мигом уберет. Ты же знаешь.
- И? – Старался говорить холодно, хотя в голове пролетали разные варианты решения возникшей проблемы. – Хочет отправиться на тот свет, пусть отправляется, Эмре. Сколько можно удерживать человека и объяснять, что нужно жить дальше? На кой хер мне это надо, скажи? Она меня заеб***ла своими закидонами. Все. Слишком много времени я потратил на эти сопли.
- Камран, она ведь теперь член нашей семьи, - с укором произнес братец, а я тяжело вздохнул, - твоя жена. Так нельзя, брат.
- Так беги за ней! – Злобно кинул Эмре и сжал челюсти, потому что голова загудела с такой силой, что захотелось повеситься. – Бери билет и беги, спасай эту дурочку! Только она этого не оценит, поверь. – Скинул вызов, не дожидаясь нравоучений.
Поднялся, открыл шкаф и выпил таблетку, которая должна была помочь избавиться от головной боли. Побрел в душ и долго стоял под прохладными струями воды, пытаясь прийти в себя. Мозги постепенно начали работать нормально, но паскудное ощущение в груди не пропадало. Вышел из душа и напялил на себя брюки с рубашкой, откидывая галстук в сторону. Действовал на автомате и хотел выйти из комнаты, но меня привлекла бумажка на столе возле кровати. Подошел ближе и увидел, что на записке лежит обручальное кольцо.
Сука! Сжал бумажку и отложил кольцо в сторону. Не разжимал кулак, размышляя, стоит ли читать ее каракули. Что может написать эта бестия? Не комплименты и благодарность. Факт. Очередной выброс эмоций? Ткнет меня носом в говно, как пакостного котенка? Проглотил противный ком в горле и с тяжелым вздохом развернул записку. Только читать не стремился, смотрел на ровные буквы и не знал, зачем мне это все нужно. Она ушла. Все встало на свои места. Тогда к чему розовые сопли?
Камран, я долго думала, нужно ли писать что-то, и поняла, что не могу не поблагодарить тебя. Пусть рядом с тобой я испытала больше негативных эмоций, чем позитивных, но получила ценный урок. Ты помог мне стать сильнее и сдержаннее. Мои мысли теперь не вертятся вокруг прошлого, но и настоящего я пока не вижу.
Одно не дает мне покоя. Виктор. Я не смогу успокоиться, зная, что по земле ходит человек, угробивший моего ребенка, жизнь и веру в лучшее. Да, как бы мне не хотелось этого признавать, но я больше не Вера. Того человека нет. Но и Иманой я быть не смогла. Надеюсь, что на родине слеплю новую себя.
Тебе же желаю найти женщину, которая сможет подчиняться и удовлетворять твои желания в полной мере…
Не стал дочитывать этот бред. Разорвал бумажку на мелкие клочки и бросил на пол, глядя в окно. Не нужно было писать мне, Имана. Меня не тронули твои слова, а наоборот, убедили в том, что бесполезно бороться с человеческой глупостью. Потер лицо рукой и сжал кулаки, усмиряя сердце, которое почему-то выбивало быстрый ритм. Алкоголь, мать его! Еще некоторое время стоял, сжимая челюсти и восстанавливая дыхание. Я не злился на нее, а презирал себя. За слабость. За то, что поддался желанию и забрал ее себе. Не следовало. Не нужно было. Тяжело вздохнул, посмотрел на клочки бумаги, лежащие на полу, и с холодным чувством в груди покинул квартиру.
Глава 66
Радовалась ли я, ступая по родной земле? Да, но частичка меня осталась в Стамбуле. Не думала, что буду скучать по болтовне Марии, по занудству Эмре и… Нет, зверя я видеть не хотела. После того, как он отдал мне папку с документами и моей картой, я не стала тянуть и сразу купила билет на первый самолет до России. Сейчас сидела на крыльце у родителей в деревне и пила горячий кофе, кутаясь в теплый свитер. Что-то со мной было не так, и я пыталась понять, что именно. Только ответа не находила, как не старалась.
- Вера, - послышался за спиной голос матери, которая странно на меня посматривала с самого прилета, - ты так рано встаешь. – Она села на ступеньку рядом и тяжело вздохнула. – Ты так и не рассказала, где пропадала все это время.
- Мам, - я вертела кружку в руках и хотела подавить в себе раздражение, которое вызывали вопросы родителей, - я же сказала, что ездила по городам. Могла бы порадоваться за меня. Теперь я не хандрю. Ты ведь этого хотела, не так ли?
Мама покачала головой и приобняла меня, заставляя сжаться и почувствовать предательский комок в горле. Здесь было так спокойно и уютно, что мне стало не по себе. После стольких разборок, нервов и слез я, наконец, могла насладиться умиротворением, но его не было.
- У тебя полоса на безымянном пальце, - заговорила мать, пока я погрязала в своих мыслях, как в зыбучих песках, - но ты уезжала без него. Ничего не хочешь объяснить?