Над Берзариным, припав ухом к обнаженной груди, наклонился незнакомый майор. Увидев меня, он тяжело встал и тихо сказал:
— Все… — И офицер направился к ординарцу.
Я остановил майора:
— Вы врач?
— Так точно, случайно проходил.
— И вы уверены?
— К сожалению, да.
Немного в стороне, низко опустив голову, стоял пожилой ефрейтор. Его охраняли с пистолетами в руках два лейтенанта. Один из них, обращаясь ко мне, сказал:
— Это дело его рук… Таких гадов надо стрелять без суда и следствия.
Я спросил у офицеров:
— Вы видели, как произошло?
— Нет, мы подошли позже.
Ефрейтору было не менее сорока пяти — пятидесяти лет. Сгорбившись и сцепив впереди руки, он испуганно шептал:
— Не соображу, как все случилось…
Подъехали следователи, а через несколько минут прокурор фронта генерал Л. И. Яченин. Я спросил у Яченина:
— Кому прикажете вести дело?
— Вам, лично вам. Докладывайте через каждые два часа.
Записав фамилию шофера, номер «студебеккера», столкнувшегося с мотоциклом, фамилию погибшего ординарца и войсковой номер артполка, Л. И. Яченин уехал.
Через час-полтора подъехал дежурный прокуратуры фронта и сообщил:
— Вас вызывает маршал Жуков из Москвы к аппарату ВЧ. Яченин приказал сейчас же быть в штабе фронта, он вас там будет ждать.
С Москвой меня соединили сразу, как только я прибыл.
Жуков взволнованно спросил!
— Не удалось спасти?
— Нет, товарищ маршал.
— Доложите, что уже ясно.
Я кратко сообщил:
— Берзарин ехал из штаба армии на своем мотоцикле, сам сидел за рулем, ординарец — в коляске. Когда они подъезжали к перекрестку, по главной улице шла колонна «студебеккеров» полка РГК. На перекрестке произошло столкновение. У Берзарина расколот череп, то же самое у ординарца — оба погибли.
— А шофер «студебеккера»?
— Он жив, нами задержан.
— Это не диверсия?
— Думаю, нет.
В ответ металлический, властный, с явным сарказмом голос:
— Как это — думаю? Почти два часа прошло, а вы все не уверены! Учтите, сам хозяин интересуется этим случаем. Заканчивайте следствие и к двадцати двум часам вы или Яченин доложите мне.
О разговоре с маршалом Г. К. Жуковым я немедленно доложил Л. И. Яченину. Тот что-то долго обдумывал, а затем сказал:
— Жалко, очень жалко. Пройти такую войну и теперь погибнуть… А главное — какой человек! Но как бы ни было, а за последствия отвечать должен только тот, чья вина бесспорна, доказана… Прошу вас, не торопитесь, хорошенько проверяйте, тщательно ведите дело, не упускайте ни одной мелочи… Результаты доложите мне сегодня!
Юристы, как и все в армии, любили Берзарина. Не хотелось верить, что его нет… Я боялся, как бы теплые чувства к нему, живая память о человеке, который провел нас через тяжкие испытания войны, шел рука об руку с нами, не заслонила бы от меня истину, не помешала бы ее поискам, не набросила тень на невиновного.
Водителя допрашивали вдвоем: А. Р. Половецкий и я. Перед нами сидел убитый горем, сломленный происшедшим человек. Он ничему не сопротивлялся и готов был полностью признать свою вину. Когда ему назвали фамилию и должность погибшего, он заплакал:
— Меня мало расстрелять… Жаль только жинку и ребят. Вчера послал письмо — ждите, мол, скоро буду. Вот теперь и ждите…
Но вины у этого человека не было. Его машина шла седьмой от головной. Вел он ее на дистанции, определенной командиром, и на скорости, разрешенной всей колонне. Он видел регулировщицу. Она стояла на перекрестке и показывала: «дорога открыта».
— Когда вы заметили мотоцикл?
— Я его заметил, может, в тридцати или пятидесяти метрах от себя. Мотоцикл шел на большой скорости, я рванулся вперед, чтобы пропустить его, и в это время почувствовал сильный удар где-то в задней части машины и услышал крик регулировщицы. Я мгновенно остановил машину… Когда я выскочил, увидел сзади лежащего человека, опрокинутый мотоцикл и возле него на земле сержанта.
Допрошены были регулировщица, полицейский, случайно проходившие мимо и видевшие момент столкновения немцы и офицеры, водители и следовавшие с колонной командиры. Тщательно было сфотографировано и осмотрено место происшествия, замерены тормозные пути. Эксперты дали заключение о техническом состоянии мотоцикла и «студебеккера», о том, допустили ли нарушения водитель «студебеккера» и мотоциклист. Дали свои заключения и медики. Все пришли к одному мнению — никакой вины у водителя «студебеккера» нет.
Не было нарушений правил уличного движения и у Н. Э. Берзарина. Ехал он на дозволенной скорости, но, когда оказался недалеко от перекрестка, у мотоцикла отказали тормоза. По-видимому растерявшись или случайно, он увеличил скорость. В этих условиях Берзарин уже не мог избежать аварии: куда бы он ни направил мотоцикл, он врезался либо в стену дома, либо в идущие машины. И тогда, вероятно надеясь все же проскочить, командарм направил свой мотоцикл в промежуток между двумя «студебеккерами». Однако Берзарин не учел, что сзади «студебеккера» под кузовом был приварен специальный крюк для буксирования орудий. Он ударился головой об этот крюк и погиб. От сильного удара вылетел из коляски сержант, размозжив голову о камни мостовой.