Словом, хоронили меня неоднократно. Мне даже надоело умирать. И теперь девуня, как продукт тления и распада, только с облаком гнуса-альбиноса и гармонирует.
К тому же, ему я все-таки повелительница. Как-никак. Бывают близкие отношения, которые можно назвать горькими. Без сомнения, это была горькая близость, ну и что?
К горечи тоже можно привыкнуть. Иногда к ней можно привыкнуть настолько, что даже перестаешь ее замечать. ????????… я ведь собиралась бросить мужикам вызов. Всем этим гнусным попам с интеллектом ниже плинтуса. Имя которым – Легион, а если точнее – Все Мужское
Население Нашего Шарика. Вот и нужно оставаться последовательной и идти до конца.
Меня трахает облако гнуса-альбиноса, меня трахает облако гнуса-альбиноса, меня ??????????????????-?????????…
Все лучше, нежели очередные вовы с олегами. ????????????????????????????????????????????…
… которую я вкушала целых двенадцать дней. И если бы Микеле не заинтересовался проблемой старения человеческого организма, возможно, вкушала бы до сих пор.
Как-то все утряслось после моего недавнего посещения конторы профсоюза. Микеле млел от счастья, я прислушивалась к новым ощущениям. Повторных признаков умопомрачения, вроде, не наблюдалось.
Однажды в приступе черной меланхолии, будучи брошенной своим очередным кавалером – полковником бронетанковых войск, – я попыталась представить себе, что трахаюсь с законченным уродом или инвалидом. С Жофреем де Бейраком, к примеру. Ничего тогда у меня не получилось. В дальнейшем я неоднократно повторяла попытку: приступы меланхолии случались регулярно. Но единственная эмоция, которая при этом появлялась, – это отвращение. Одним словом, Анжелики из меня не вышло. И вот гляди ж ты, физиология оказалась куда более уязвимой по отношению к умозрительному, нежели к зрительному.
Да, я знала, что Микеле – облако гнуса-альбиноса. Я видела его в его натуральном виде, но это, как говорится, было давно и неправда. А сейчас он – интересный мужчина, и к тому же – мой единственный друг. Помог мне, к примеру, поквитаться с попами.
Те, кстати, активно взялись за дело. Их не смутило, что я обратилась к Биллу
Гейтсу по имени Микеле. Решили, видно, что я любовно или по-дружески его так называю, мало ли. И действительно: почему бы не называть Билла Гейтса любовно
Микеле? Вскоре уже вся подключенная к сети Россия передавала друг другу придуманное мною сообщение – Нора по телефону подтвердила. Так что попы были уже без пяти минут миллионерами. ????… Микеле почему-то захотелось выяснить, что происходит с сознанием после смерти тела.
– Так ты о нас еще таких простых вещей не знаешь, – растерянно проговорила я.
Почему-то, когда он впервые у меня появился, у меня возникло ощущение, что он пробыл на Земле уже целую вечность.
– Откуда? Для нас ведь не существует проблемы старения. Одни элементы организма действительно изнашиваются, но их место тут же занимают другие. У нас налажено полное воспроизводство.
По-моему, и Кисель в роли Фердинанда твердил приблизительно о том же.
Провидческая у него оказалась фантазия, ничего не скажешь.
– А с чего это ты вдруг заинтересовался? – подозрительно уставилась я на него.
– Неужели твоя повелительница так быстро стареет?
– Не то чтобы, – возразил он. – Ты у меня еще – конфетка! Просто интересно узнать, как это у вас происходит.
– Боюсь, с сознанием ничего не происходит, – вздохнула я. – Оно умирает вместе с телом. Насчет бессмертной души еще существуют различные теории, но что касается сознания…
– Как это, умирает? – не понял он. – Ты хочешь сказать, что все, что сейчас составляет твою сущность, исчезнет бесследно?
– Ну, что касается конкретно моей сущности, она навеки запечатлится в тебе, я надеюсь. Ты ведь, в отличие от нас, самовоспроизводишься. Наиболее выдающимся ??????????????????????????????????????.???????-??…
– Постой, постой, – прервал он меня. – Чужая память – до фени! Какое мне дело, что я сохранюсь в чьей-то памяти, если самого меня уже не будет. Я вообще не в силах представить, как это – меня не будет. Моей сущности, того, что я из себя представляю – не будет! Это же бред!
– Но с людьми все происходит именно так, – возразила я. – Правда, существует общечеловеческая память, но ты же сейчас говоришь не об этом.
Общечеловеческого сознания не существует. Пока, во всяком случае.
– А я был уверен, что вы возрождаетесь в ваших детях, – проговорил он. – И хотел расспросить тебя поподробнее.
Стоило ему это сказать, и я вдруг почувствовала, что ужасно хочу ребенка. Так сильно, как еще никогда не хотела. Буквально физически.
– Люди действительно возрождаются в своих детях, – проговорила я. – Но в несколько ином смысле. Чужое сознание им не передается. Их собственное сознание начинает формироваться с нуля.
– Чтобы потом опять исчезнуть?
– Угу.
Он изменился в лице.
– ???????…??????????… Получается, что вы – КУКЛЫ, – с ужасом выдохнул он из себя, -?????????????????…???????????… У вас сознание НЕ НАСТОЯЩЕЕ!!!!!!!
– Но-но! – начала было я, но тут он протянул руку и как-то неуважительно пнул меня ладонью в челюсть. Я растерянно захлопала ресницами – с повелительницами так не обращаются.
– ?????????????… – начала снова я, и тут же ощутила второй толчок. Взгляд его сделался каким-то надменно-презрительным.
Словом, полетела я с пьедестала вверх тормашками.
По-моему, я еще не упоминала, что Микеле на Земле пристрастился к курению.
Курил исключительно "Беломорканал". Сейчас он вышел на балкон и дымил там, ловко пуская кольца.
А мне никак не удавалось прийти в себя. Честно говоря, я пребывала в глубокой уверенности, что поскольку Микеле – инопланетянин, его внутренние установки в отношении всего земного незыблемы. Не одно – так другое. ЁПРСТ!
А как жалко, как жалко было терять это ощущение горькой сладости. Меня снова обдали потоком грязи. Мало того, что я многократно сдохла, так и в душе моей уже чистого места не осталось.
Он вошел в комнату.
– Нет проблем, – по-идиотски улыбаясь проговорил он. – Ты будешь моей куклой.
Моей любимой куклой – и я буду в тебя играться.
– Дурак! – разрыдалась я. А Нора еще утверждала, что нас невозможно сделать несчастнее, чем мы есть. Все можно, если очень захотеть. Слезы брызнули из меня фонтаном.
– Куколка хочет ням-ням? – спрашивает Микеле, и мне хочется сбросить на него ядерную бомбу. Распылить этот мерзкий гнус по просторам Вселенной, чтобы и следа от него не осталось. Меня обуял гнев. Его было так много, этого гнева, что я выросла до небес. Я сделалась огромной и сильной, и уже была готова ???????????????????????????,????????… как вдруг вспомнила горькую истину "мужиков нет" и с ужасом поняла, что приму и такое.
И сразу рухнула в бездну, распласталась по ее дну, стала маленькой-маленькой, совсем ничтожной. ??????????????,???????????,???????,???… чучелом, к примеру. ?????????… Какая, к черту, гордость, если сама природа ополчилась против меня?
Я не была больше женщиной с холеным, взлелеянным телом. Я превратилась в кучу ????????,?????????????,??????????,???????????…
И что самое удивительное – в этом тоже была своя пронзительная сладость.
– ????????????… ням-ням, – чуть слышно, задыхаясь от рыданий, проговорила я.
Однако потом выяснилось, что это еще цветочки. Я уж не говорю о том, что он не захотел больше со мной трахаться, и это показалось страшно оскорбительным. Он постоянно шпынял меня и, вообще, вел себя так, будто я и в самом деле живая кукла. Собственно, иначе вести себя он, видимо, уже был не в состоянии. Раньше я была для него повелительницей со всеми вытекающими, сегодня – куклой. Тоже со всеми вытекающими. Этакий максимализм.