«Закончится вся эта дребедень, — перееду сюда жить, — внезапно подумал он. — А что? Сдался мне этот занюханный Чернявинск. Гарь, смрад — что там хорошего? Буду рыбу ловить, охотничать. Камчадалку себе заведу. И будут у нас шесть штук узкоглазых пацанов. Кривоногих. Коричневолицых. Низкорослых. Нет, переезжать я сюда, наверное, все-таки не буду. Лучше на отдых в санаторий, на воды. Возьму с собой Ларису — и махну на следующий год. Как там она, интересно?»
На ночлег он стал готовиться поздно — небо на западе уже приобретало красно-фиолетовый оттенок. Нашел холм повыше, натаскал в кучу веток и забрался в ее середину, полагая, что если какой-то зверь захочет ночью наведаться к нему, то обязательно зашумит и разбудит.
Спалось хорошо — на высоком месте не было ни мошки, ни комарья. Утро наступило безмятежно-ласковое. Владимир раскидал ветки, сладко зевнул и поплелся к ручью. Постирал рубашку, носки, поплескался с уханьем в ледяной воде и, ожидая пока подсохнут вещи, снова растянулся на упругих ветках.
Он снова уснул, потому что когда открыл глаза, солнце пялилось прямо ему в лицо огненно-косматым глазом. Но разбудил Владимира не жар его лучей, а возникший над тайгой далекий звук, от которого он съежился в первую секунду, а потом, похватав вещи, колобком покатился под укрытие деревьев. Этот звук он не спутал бы ни с каким другим. Над тайгой летел вертолет. Прижимаясь к стволу, Владимир разглядывал сквозь листья небо и ругал себя последними словами. Расслабился, успокоился, вот теперь получи! Заметят кучу веток на холме, засекут в редколесье темную одежду и без лишних хлопот порежут очередями. От вертушки не убежишь.
Гул приблизился — очень быстро. Машина летела не на свободный поиск. Так ревет двигатель во время погони. Или бегства.
Вертолет промелькнул черно-зеленой осой где-то в стороне. Гул стал затихать, но не успел он сойти на нет, как в той стороне, откуда он возник, послышался точно такой же натужный рокот. За первой машиной на бешеной скорости шла вторая. Владимир понял, что летающие крепости решают свои проблемы, и побежал по склону холма наверх.
Вертолеты черными точками совершали большой полукруг. Можно было подумать, что они просто следуют одним маршрутом, ведущий и ведомый, но очень уж рваным был полет первого — броски влево вправо, горки. Он явно пытался оторваться от близнеца, но тот, умело срезая углы зигзагов, постепенно приближался. Вдруг Владимир увидел точечную вспышку, и от беглеца к догоняющему вертолету протянулась тонкая черная нить. Тот мгновенно изменил курс, и ниточка, так и не закончившись взрывом, ушла за сопку. Похоже, в первой машине поняли бесперспективность своей тактики и перешли к решительным действиям.
Чем ответил обидчику противник — ракетой или пулеметными очередями — Владимир так и не увидел: вертолеты слились с горизонтом и исчезли.
Империя начала разваливаться — понял Владимир. Кто-то не выдержал диктата и решил сделать ноги, пока не поздно. Ну что ж, долго это продолжаться не могло. Теперь начнутся побеги, неповиновение — если, конечно, адъютант не предпримет очередной ход и не усмирит непокорных. Все, кажется, уже было. Остается только рубить головы и насаживать их на плетни вокруг Калчей.
Владимир вздохнул, набросил на спину влажную рубашку, завязав ее рукава вокруг шеи, и снова побрел по светло-зеленому ковру.
Ближе к полудню тайга поредела. Обширные поляны стали встречаться все чаще. Владимир придерживался кромки леса, чтобы в случае неожиданного появления вертушек не уподобляться зайцу-русаку. Во второй половине дня он наткнулся на россыпи сыроежек и решил, что пора сделать привал.
Собирать грибы, когда их много, что щелкать семечки. И досыта, и хватит, а бросить нету сил. Уже полна рубашка, летят на траву показавшиеся недостаточно ровными и крепкими экземпляры, чтобы уступить место более сочным и упругим, а руки все тянутся за новыми розовыми шляпками. Мало, мало! Еще один, самый последний! Но за последним следующий, потом самый наипоследний.
«Все!» — решительно сказал Владимир и, нагнувшись, полез под куст за точно последним грибом.
Он просунул руку, нащупывая упругое тельце сыроежки, и тут же проворно отскочил назад. Вместо упругой плоти ладонь нащупала твердый цилиндрический предмет. Владимир осторожно выглянул из-за куста, и глаза его округлились.
— Ни хрена себе! — только и смог прошептать он.