— Запросто. Если по кусочкам толкать.
Зобов вздохнул:
— Чего это он надумал? Дурак.
— Может, он больной был? — предположил капитан. — Боязнь замкнутого пространства. Есть такая болезнь.
— Почему же она раньше не проявилась? — спросил Зобов. — Не первое дежурство, не салага.
— Бывает, что внезапно обостряется, — сказал ефрейтор. — Это как инфаркт. Вроде все нормально, а потом раз — и готов человек.
— Пошли наверх, — приказал Зобов. — Осмотрим там все.
Они поднялись к выходному люку и по очереди заглянули в темную, обдающую свежим дыханием глотку вентиляционной шахты.
— У него с собой штык-нож был? — спросил Зобов. — Я что-то не заметил.
— Был, — уверенно сказал Галиуллин. — Когда сержант к люку на дежурство шел, он всегда нож брал.
— Им он сеточку-то и вскрыл, — сделал предположение Ефимов, трогая края оторванной от крепежа предохранительной сетки.
— Странно все это, — озабоченно произнес Зобов. — Вздумал покончить с собой таким идиотским способом. Если уж крыша поехала, так штык в сердце — и все. Быстрее и мучений меньше.
— Он наверх хотел выбраться, — сказал Галиуллин. — Сорвался и…
— Ладно, — подытожил Зобов, — дело сделано, назад не вернешь. Пошли, похороним.
Они спустились в аккумуляторную, уложили мертвое тело на дно вентиляционной шахты и закрыли ее металлической плитой.
— Когда выберемся отсюда, сделаем все по-человечески, — сказал Зобов. — Жалко парня. Ему бы жить да жить.
Они вернулись в комнату отдыха и молча расселись, каждый на своем месте: Зобов на тахте, капитан в кресле, Галиуллин — за столом.
— Н-да, — сказал Зобов, когда молчание стало невыносимым. — Я когда-то, в соплях, космонавтом хотел быть. Мечтал, так сказать, наследить на пыльных тропинках далеких планет. А теперь вижу — адова у них работенка. Это же надо — с глазу на глаз с одной и той же мордой по полгода в космосе болтаться. Мы тут с вами две недели вожжаемся, а надоели вы мне, если честно, хуже горькой редки. Как, предполагаю, и я вам. Не удивлюсь, если кто-нибудь из нас вскоре того, чертенят станет собирать, которые по стенкам бегают.
— Какие черти? Где? — взвился Ефимов.
— Это шутка такая, — успокоил капитана Зобов. — Говорю, что надо нам срочно менять обстановку. Компьютер надоел, карты тоже. Объявляю конкурс на лучший сценарий по теме — как убить…
— Кого? — снова дернулся Ефимов.
— Время.
— А! — успокоился капитан. — Может, в города поиграем?
— Это на час, — отверг предложение Зобов и, искоса посмотрев на Ефимова, уточнил: — А скорее всего, на десять минут. Мало.
— Ну, тогда давайте анекдоты травить. Стоит солдат возле казармы, а около него гора окурков валяется. К нему генерал подходит и спрашивает: «Военнослужащий! Это чьи окурки?!» А солдат ему в ответ: «Ничьи, товарищ генерал, курите!»
Ефимов заливисто заржал, раскачиваясь из стороны в сторону.
— Смешно, — сказал Зобов. — Это ты про меня?
Капитан поперхнулся на вздохе:
— Товарищ генерал, что вы? Анекдот ведь.
— Ладно, не боись, — хохотнул Зобов, глядя на растерянное лицо подчиненного. — Я шутки понимаю. А ты, ефр… старший сержант, что молчишь? Предлагай. Будет дельное предложение — благодарность объявлю и у знамени части сфоткаю.
— Я анекдотов не знаю, — пожал плечами Галиуллин.
— Тогда что-нибудь другое давай. Чем в свободное время любишь заниматься?
— У меня в армии одно хобби — наряды, — угрюмо сказал ефрейтор. — Дневалить, на кухню.
— А на гражданке?
— Дома я компьютер хотел иметь, — мечтательно произнес Галиуллин. — Только мы небогато жили. Записался в кружок, потом меня в лабораторию при политехе рекомендовали. В программисты метил, в белые воротнички. А попал в армию… в подворотнички.
Галиуллин невесело усмехнулся.
— Интересно, — сказал Зобов. — Вот и занятие для нас нашлось. Объявляю об открытии первых в стране подземных курсов по изучению компьютерной техники. Руководителем курсов назначаю старшего сержанта Галиуллина. Капитан, ты хочешь в совершенстве владеть компьютером?
Ефимов поморщился.
— Капитан хочет, — сказал Зобов, — горит от нетерпения синим пламенем. Начинайте, сержант.
Они подошли к столу.
— Что это за зверь? — ткнул пальцем Зобов в системный блок.
— Обычный «Пентиум», — сказал Галиуллин. — Сто двадцатый. ОЗУ шестнадцать мегабайт, винт один и три гига, простейшая видеоплата. Предназначен для выполнения рядовых операций.