— За успехи во всех ваших делах.
— Спасибо, дорогой.
Они выпили. Хозяин отставил бокал.
— На здоровье, хвала Аллаху, не жалуюсь. А вот дела… Даже у меня не всегда бывает хорошее настроение.
— Какие-то сложности? — встревожился генерал. — Только намекните, я для вас землю переверну.
— Да так, в общем, небольшое одолжение.
Генерал отпихнул льнувшую к нему девушку и изобразил внимание. Хозяин показал пальцем на полог шатра, и девушки немедленно выскользнули наружу.
— Я вот о чем. Ты ракеты запускаешь?
— Есть такое. Почти каждую неделю бросаем.
— Как испытания проходят? Успешно?
— Сейчас гладко. Это вначале — то на стартовой хлопнется, то при взлете развалится. Сейчас нормально, отработали.
— Далеко забрасываете?
Генерал замялся.
— Ты не бойся, дорогой. Я про эти дела поболе тебя осведомлен. Камчатка?
— Камчатка…
— Все, значит, доходят?
— Все, одна к одной.
— Идут точно?
— Тютелька в тютельку. Раком такую красавицу поставь, — генерал кивнул на полог, — точно меж ног застрянет.
— Это хорошо. Значит, аварий нет?
— Никогда. Там же семикратное дублирование в системах. Один блок откажет — другой вытянет.
— Семикратное?! — удивился Хозяин. — Зачем так много, если без аварий?
— Ну, я не знаю, для надежности. Чтобы двести процентов было.
— А двукратного хватит?
Генерал, не понимая, к чему клонит гость, недоуменно пожал плечами:
— Я думаю, вполне.
— Хорошо, хорошо.
Они снова чокнулись бокалами.
— Мне, дорогой мой, надо твоим транспортом груз переправить, — сказал Хозяин и снова наполнил бокалы. — Так, пустячок.
Генерал молчал, не понимая, о чем идет речь.
— Ты мог бы, дорогой, вместо лишней аппаратуры в боеголовку посылочку упаковать? Она не тяжелая — килограмм шестьдесят потянет.
— В болванку?! — изумился генерал.
— Именно. Что ты так на меня смотришь? Если нет, скажи, не обижусь. В конце концов, полковник тоже не всемогущ.
Генерал покрылся гусиной кожей.
— Пол… пол… — залепетал он, — полковник?
— Если не можешь, какой же ты генерал, — равнодушно сказал Хозяин и выплюнул на ногу собеседнику абрикосовую косточку.
Генерал сглотнул слюну.
— А может, по-другому, — сказал он хриплым голосом. — Моим транспортом? Военный самолет, поезд? Я такую охрану обеспечу — таракан не проскочит.
— Охрана и у меня есть. И транспорт тоже. Но это люди. Кости, мясо, сердце. Плоть — ненадежная и продажная, а соблазн велик. А там, — Хозяин кивнул на крышу шатра, — никого. Пустота. Ну так что, полков…
— Согласен, — торопливо сказал генерал.
Хозяин удовлетворенно кивнул.
Через две недели на стартовую площадку № 7 выкатили стратегическую межконтинентальную ракету-носитель «Геркулес» с кассетной боеголовкой. В одной из болванок вместо дополнительной дублирующей аппаратуры в специальных гнездах покоились небольшие металлические цилиндры с грузом. Прожигая струями огня бетонные плиты отражателя, ракета замерла на мгновение и, сверкнув ослепительно белым хвостом, умчалась к облакам.
Вначале полет проходил строго по программе. Отработали маршевые двигатели, улетела к земле пустой консервной банкой вторая ступень. Ракета, пробив плотные слои атмосферы, ложилась на бок, на заданный курс. Прохождение стратегической точнейшие приборы в Новосибирске отметили, но не смогли засечь, что кривая полета, соединяющая Байконур с Камчаткой, чуть смещена. Чем дальше проходил полет, тем все более отличалась истинная траектория от расчетной. На подлете к Камчатке разница составляла уже километры. Головка вошла в разреженные слои атмосферы, и разница стала еще больше. Во время отстрела болванок точность попадания была никуда не годной — более двадцати километров от расчетной.
А произошло это потому, что гнезда, где должны были находиться еще два цилиндрика, были пусты. Микроскопическая часть груза весом в триста граммов лежала в служебном кабинете генерала в ящике письменного стола.
Дурак ты, генерал!
Глава 7
АЛЬФА ЦЕНТАВРА
Вода из тающего под летним солнцем ледника все же нашла свой выход. Теперь было два водопада. По обе стороны перегородившей выход из ущелья глыбы хлестали упругие струи, похожие на прозрачные конские хвосты.
К утру Владимир проснулся от холода. Обычное дело на Камчатке — на солнце печет, в тени морозит. С трудом сгибая опухшие пальцы, он умылся ледяной водой, съел банку мясных консервов и, найдя поляну, подставил спину солнечным лучам. Сон его не освежил. Владимир чувствовал себя разбитым, был опустошен, как эта консервная банка рядом, и… сломлен?