Отчаянно зевая и трясясь с похмелья, Танутин выкатил коляску с оставшейся рыбой в полутемь-полусвет камчатского утра.
В первый момент он подумал, что несколько человеческих тел, неподвижно распластанных около сарая — это остатки вчерашней компании, и он, Гена, почему-то изменил своей привычке лакать спиртное в одиночестве. Гена подошел к крайнему и, ткнув его кирзовым сапогом в бок, поинтересовался:
— Мужик, закурить есть?
Мужик ничего не ответил, голова его от тычка мотнулась в сторону, и Гена увидел черное изуродованное лицо. Он попятился, трезвея с каждой секундой и, запнувшись о труп другого солдата с вывернутой головой, бросился бежать, толкая впереди себя тележку с рыбой.
Гена успел пробежать шагов двадцать, не больше. Из-за кустов ему навстречу стремительно вышел человек с автоматом.
— Стой, — сказал человек негромко.
Не успев затормозить, Гена врезался своим тарантасом автоматчику в живот. Тот матюкнулся, пнул сапогом коляску, и рыбные тушки рассыпались по дороге.
— Кто такой? — послышался за спиной Танутина ленивый голос.
Гена затравленно обернулся и увидел еще троих вооруженных людей, которые вразвалочку направлялись к нему.
— Гражданский, — сказал первый автоматчик. — Пер, как танк. Оттуда. — Он многозначительно выделил последнее слово.
— Гражданский?! — оживился один из военных. — Это хорошо. Гражданский нужен для разнообразия. Кто тут еще чистенький?
— Сашка, — сказал первый автоматчик. — Вон, за спинами прячется.
— Чистяков, сука, быстро сюда! — заорал старший. — Давай, причащайся, а то самого в расход пустим.
Низенький Санька нерешительно подошел к Танутину. Страх выступил на лице Гены каплями грязного пота.
— Не бойся, Саня, — сказал один из военных. — Это только сначала страшно. А потом — семечки.
Санька снял с плеча автомат и взмахнул прикладом. В голове у Танутина сверкнула зеленая молния. Упав, сознание он не потерял и удивленно смотрел, как подергивается его же правая рука, а вместо ног словно бы выросли два деревянных столба.
И еще он увидел, как, зверея, заносит над его головой приклад «причастившийся» Санька…
— Отлично, — сказал Мещеряков, разглядывая фотографии. — Калчи прочесать и изолировать. В Москву — заявление Зобова, фотографии, наше воззвание и снова — фотографии. Да не эти — свеженькие!
Глава 13
СПАСИТЕ НАШИ ДУШИ
— Поговорим? — сказал Владимир. — Нам есть о чем.
— Поговорим.
И наступило молчание. Рация тихонько потрескивала в тишине, откликаясь на дальние грозовые разряды. Беззвучно мерцал экран телевизора.
— Только без глупостей, — попросил Владимир. — Хорошо? Не надо окружать дом, устраивать штурм. Вам ведь нужно то, что упало в тайге в 1973 году? Так?
— Именно.
— Значит, нужен я. Живой. Поэтому — лучше не надо. Попытаемся все решить путем переговоров.
— Это разумно, — согласился собеседник. — Только давайте говорить информативно. Ресурсы питания вашей радиостанции, увы, ограничены.
— Хорошо. Ваши требования?
На том конце радиоканала помолчали.
— Вы должны встретиться со мной и указать на карте или непосредственно на местности точку, где хранится груз. После этого репрессии против вас прекращаются, и вы можете идти на все четыре стороны. Хотите — можем доставить вас в Чернявинск.
— И это все? — спросил Владимир. — Я-то думал, со мной будут торговаться, предлагать умопомрачительные суммы. Просто все у вас получается. Обидно даже.
— Какими будут ваши условия?
— Половина, — не задумываясь, сказал Владимир. — Не груза, конечно, а его стоимости. Мелкими, не новыми купюрами, упакованными в железнодорожные контейнеры. Оставите деньги на станции Калчи-Товарная. Как-нибудь на досуге я их заберу.
Молчание собеседника затянулось. Владимир уже стал беспокоиться, но рация снова ожила:
— Я предлагаю вам пять миллионов. Долларов, конечно. Счет на предъявителя в первоклассном европейском банке.
Про контейнеры и станцию в Калчах невидимый собеседник промолчал. Железной дороги в поселке отродясь не было.
— Ну что, Димка, соглашаемся? — спросил Владимир. — Деньги хорошие. Сапоги тебе новые справим, штаны купим. Твои-то вон как пообтрепались. А себе я зуб вставлю. Вот здесь, коренной. Дырка, видишь? Просил ее, заразу, не выдергивай, вылечить ведь можно. Нет, изуродовала человека.
— А за что деньги? — спросил Дима. — Пять миллионов — это, наверное, много. Не одни сапоги — две пары купить можно. А уж штанов…