Он машинально взглянул на пол – на отсвет с него в кромешной пыли. Меч засиял тяжёлым оранжевым светом, режущим глаз. Не выдержав, Рольф протёр кулаками глаза от пыли, чувствуя, как тяжело моргать слезящимися от колючей грязи веками. Но и слезящиеся, глаза снова и снова застывали на катане, зовуще светящейся с пола.
Он схватил её только тогда, когда вход в магазин натужно раздался в стороны – и в помещение начала вползать вторая лапа, а за нею, разбивавшей стены, продолжила протискиваться круглая морда – бронированная той же чешуёй, но вся настолько в бородавках, сочащихся мутной жидкостью, что в ней трудно было от тех бородавок отличить круглые же раздутые ноздри. Едва вся башка оказалась в помещении, а следом начало протискиваться извивающееся длинное тело с гребнем на хребтине, как чудовищная тварь огляделась, таращась выпуклыми, будто окровавленными глазищами. И замерла – ввинчивая убийственный взгляд в глаза шамана.
Псины рвались вперёд, и только тихий приказ хозяина сдерживал их бешеное желание немедленно вцепиться в доступные части тела колдовской твари.
Глава 18
Всё так же не отводя глаз, будто облитых гнилой кровью, от глаз шамана, Тварь притихла – на считаные секунды. И внезапно ударила плечом в сторону – и стена в грязном облаке пыли обвалилась-таки. Но и копья вылетели из плеча чудовища со звонким металлическим звоном. Тварь снова застыла – лишь глаза темнели от багрово-чёрной крови, заливающей их.
По аналогии с цветом этой крови Рольф вдруг сообразил, что сейчас ночь и что драться придётся в темноте, если тварь сломает тот механизм, который даёт здесь свет.
«Чего я добивался, раня его?» - бесстрастно спросил себя Рольф – чисто риторически, поскольку, едва фраза была облечена в слова, он тут же забыл о вопросе.
Снова, как недавно на улице, когда он бежал изо всех сил под моросящим дождём и горел, пламя чувственно рвануло изнутри. Он прочувствовал, что его собственная кожа пылает, что он сам полыхает боевым огнём, окутывающим его защитой, как бывало на Островном Ожерелье, когда на празднествах приходилось сражаться с шаманами с других островов. Проблема, что сейчас бой не ритуальный.
В судорожно сжатом кулаке катана казалась горячей. Он глянул мельком: оружие пьёт его силы! Пьёт так сильно, что ржавчина, облепившая его клинок, у рукояти бесшумно осыпается… Ни капли сомнения. Так надо!.. Рольф полностью ушёл в состояние боевой отрешённости, в состояние, не контролируемое личным сознанием: ведите, сангрийские боги!
И они повели!
Шаман схватил длинную рукоять катаны уже обеими руками, оттолкнулся босыми ногами от пола, который уже не только дрожал, но и крошился под волновым напором от входа. И прыгнул вперёд – на правую, слабую лапу твари, плечо которой успел проткнуть копьями. Под босой стопой что-то слабо лопнуло, как будто он раздавил какой-то наполненный жидкостью пузырь. С лапы, пока чудовище не сообразило, что его внаглую используют как подспорье-трамплин, шаман ударил сверху вниз по круглой морде. Та как раз раскрывала пасть, чтобы снова взреветь.
Катана легко чиркнула по одному глазу и рассекла надвое верхнюю челюсть твари. От боли чудовище попыталось вздыбиться. Рольф снова грохнулся от мощного рывка, отлетев к опрокинутой конторке. Мимо метнулась псина: кинулась боком по самой морде твари, кажется, хотела рвануть её за расслоившуюся верхнюю губу. Но морда была залита кровью – это помешало. Псина поскользнулась – и тварь немедленно шамкнула челюстями. Визг попавшейся в зубы чудовища зверюги ударил по ушам Рольфа, оглушённого было падением, и заставил мгновенно собраться. Он кинулся на тварь прямо с пола и подпрыгнул – бездумно и решительно, метя ударить мечом по глазам по-лягушачьи круглой морды.
При виде летящего на неё обидчика тварь снова разинула пасть, буквально выплюнув обмякшую псину. Выплюнув вперёд одновременно и длиннейшим языком, которым почти выстрелила в Рольфа. То ли рана помешала, то ли ещё что, но язык лишь чуть коснулся босой ноги шамана, в сущности пролетев мимо. Но жгучая боль ударила по коже так, что и Рольф не сумел воспользоваться моментом. Он вздрогнул в прыжке, и новый удар катаной прошёл лишь по касательной, порезав один выпученный глаз по краю. Конвульсивный рывок твари от боли вперёд помог ей высвободить передние лапы,водвинув в помещение часть тела с улицы. Обсыпаемая всё тем же строительным мусором, тварь болезненно взревела, а потом завопила торжествующе, когда шаман безвольным мешком свалился с неё на пол – в досягаемости её здоровой лапы.