— Ищите имитатора! — послышалось с дороги. — Если не сдох — добейте!
— Ползи в сторону, Рен, — шёпотом приказал старик. — До тех пор, пока их голоса не окажутся позади. Затем выбирайся на дорогу и беги на холм — так срежешь путь.
— Господин, — страдальчески протянул Рен. Мысль о том, что он должен покинуть человека, ставшего ему отцом, была невыносимой.
— Не спорь! Ты должен доложить обо всём ближайшим советникам покойного императора — они верны мальчику. Ищи Романа и Гудреда, эти точно помогут. Нужно предупредить всех о предстоящей опасности. Согдеван просто так не сдастся, не отдаст кормушку. А теперь — иди! Скорее.
— Мы можем вместе, разве нет? Ползите за мной.
— Сынок, не разочаровывай меня своей глупостью, — в глазах старика заискрилось шутливое снисхождение. — Если мы поползём вместе, они увидят обоих и обстреляют. А так солдаты отвлекутся на меня, решат, что ты рухнул вниз, и не будут искать какого-то служку.
Сдирая кожу с рук и морщась от боли, Рен медленно полз, куда ему велели. Тихо и осторожно, проверяя каждый уступ, он всё больше удалялся от старика. Когда тот пропал из виду, Рен испытал дикое отчаяние. От гнева и неуёмной тоски, вспышкой пронзивших тело, его вырвало. Какое-то время он не двигался, стараясь унять колотящееся от страха сердце, потом прислушался. Топот и голоса были едва слышны. Жив ли ещё господин? Сможет ли последовать за ним? Рен не знал. Но его миссия важнее чувств, важнее душевной боли. Он должен двигаться дальше, должен добраться до столицы.
Старик подтянулся, ухватился за ствол очередного дерева и влез на него. Переведя дух, окинул взглядом дыру в деревянном заборе, где множество жёлтых фонарей обступили рваный край, и через которую совсем недавно пролетел автомобиль. Оранжевые лепестки пламени дрожали за грязными стёклами, стремясь вырвать искомые очертания из темноты.
Когда несколько фонарей отделились от общей массы, старик услышал:
— Видите машину?
— Нет, она рухнула вниз.
— Есть кто на склоне?
— Пока не вижу.
— Подожгите склон.
Старик, держась одной рукой за шершавую кору и не переставая упираться ногами в корни, вытащил из внутренней кожаной подкладки несколько небольших холодных предметов. Со знанием дела он распределил их по ладони и прицелился. Лезвия блеснули в жёлтом свете, и три тела тотчас кубарем покатились вниз, поджигая масляными фонарями сухую траву.
Старик больше не таился.
У одного из падавших он на ходу выхватил фалькату. Помогая себе клинком, словно заправский скалолаз, он взбежал вверх, а когда достиг забора, выпорхнул из разрыва, унеся жизнь очередного растерявшегося солдата.
— Имитатор! Бей его! — заревел предводитель, указывая на тёмную фигуру.
Зазвучали выстрелы револьверов: на холме и вдоль дороги старика ждали хорошо снаряжённые воины. Сам предводитель, оббегая огромный каменный валун, которым и была сбита машина, оголил спату и вытащил из кобуры оружие.
Старик метнул оставшиеся в ладони лезвия с поразительной точностью: три головы нападавших резко накренились, увлекая за собой тела. Стрелки, чьи пули пролетели над его макушкой, пали через несколько секунд после, ведь в руки имитатора попал револьвер противника.
Раз, два, три, четыре. Сколько их ещё здесь?
Во всеобщей панике предводитель нападавших тоже выстрелил и даже попал старику в плечо. Но тот не растерялся, переложив меч в здоровую руку, как его учили левши армии императора.
Ударами старик расчищал путь к последнему стрелку. Каждое действие отточено, каждый взмах резок и проворен. Он не может совершить ошибку — это против природы имитатора. Лишь возраст мешал выполнять уклонения, как подобает, возраст делал тело слабым, не готовым отвечать на команды.
Растерявшийся от страха отряд таял на глазах. Воины мешали друг другу, громко ругались и пятились. А имитатор приближался, словно гребень акулы, рассекающий толщи воды.
— Чего встали? Взять его! Застрелите, зарубите! Испугались?
Первому солдату, осмелившемуся подбежать, старик проткнул горло, второму отсёк ногу, третий споткнулся о мёртвое тело товарища и улетел в забор. И вот, на дороге только двое: имитатор и предводитель.
Старик тяжело дышал: силы, подобно стремительному ручью, вытекали из его тела. Плечо жгло от ранения, кисть, скручиваемая ревматизмом, невыносимо ныла. Каждый новый шаг давался с трудом от боли в суставах. Ему не выстоять.