Поскольку Ивес наклонился ближе, чтобы показать заголовок своей работы, Кир сумел разглядеть два ярких карих огня на месте его глаз. Этот взгляд не принадлежал тринадцатилетнему мальчишке, в нём сосредоточилась мудрость учёных и решительность истинного государя.
— Я изменю эту страну, господин имитатор, не сомневайтесь. Мне только нужно немного времени.
— Слышал, многое зависит от меня.
— К сожалению или к счастью, — да, господин имитатор. Я болен, сильно болен. Но не только я. Столица в агонии. Наших лучших учёных отправили на тот свет. Роман меня успокаивает, будто я младенец, но истина очевидна даже слепому — если ваша миссия провалится, Лиенмоу падёт. Сначала Далу разграбит её, высосет все возможные ресурсы из нашей земли, потом распилит территорию на королевства и провинции, разобщив нас, сделав слабыми. Слабых легче поглотить. Спустя лет пятьдесят они нас просто захватят. И всё бы ничего, но в возникшем хаосе пострадают обычные люди, работяги. Мне было бы плевать на собственную жизнь, если бы я знал, что моё место займёт достойный человек, вроде Романа или Гудреда, но это невозможно. С другой стороны, даже если вы не успеете спасти меня, то сможете помочь людям столицы: не дать Согдевану поставить их на колени. Я уже вижу, как он, изображая жест доброй воли, продаёт им лекарство за баснословные деньги.
Ивес откинулся на подушку и отвернулся к окну.
— Я не думал, что Согдеван пойдёт на такое. Он мог бы просто меня убить. Но для него важно выйти спасителем, показать легитимность правления, чтобы не сталкиваться со знатными семьями Лиенмоу разом.
Молодой император рассуждал так взросло, что Кир на секунду забыл — перед ним лишь ребёнок. И от этого по спине пробежал холодок: странный и пугающий. Что могло двигать маленьким человеком, отдавшем детство на исправление ошибок отца.
— Если захотите почитать мою работу, я могу попросить сделать копию по возвращению, — сказал Ивес.
— Я не силён в политике и едва ли что-то пойму, — честно отозвался Кир.
Глаза мальчишки сузились, блеснули над тряпкой, закрывавшей нос: Ивес, по-видимому, улыбнулся.
— Понимаю. Что ж… Роман наверняка ещё расскажет, чего от вас ждут, но я, так сказать, предупрежу разговор. Вам нужно будет пробраться буквально в стан врага и узнать, как делается операция и готовится противоядие. Благодаря вашим способностям не нужно долго учиться, и сохранённое время спасёт множество жизней, включая мою.
Кир вспомнил разговор советников, и ему стало страшно: слишком много ответственности, слишком туманно будущее и тернист поход для обычного деревенского пивовара. А потом он снова взглянул на полное надежды лицо мальчика и ощутил вину за собственную трусость. В тщедушном больном теле было больше решимости и отваги, чем у него.
— Так ты… согласен помочь мне? — едва слышно спросил Ивес.
И Кир хотел бы, да не мог ответить иначе:
— Да, государь, я тебе помогу.
***
Одд жевал табак, сидя на сенном тюке около ворот. Восходящее солнце прорезало яркой красной линией горизонт, освещая половину изувеченного лица. Инг уехал в Линжу, а в деревне стало как-то совсем тихо. Солдаты его отряда выволокли семью местного плотника на улицу, чтобы занять дом для ночлега, те же спрятались в таверне и теперь наружу не выходили. Да половина деревни спит теперь в лачуге трактирщицы: печь забегаловки работает не переставая, свет горит и днём и ночью, только… тихо как-то.
Одд размышлял о том, что будет, если он устроит разнос без приказа Инга. У него прям руки чесались что-нибудь этакое сделать. Особенно после того, как он потерял из виду старуху Весту. Та тоже, наверняка, сидела в трактире, будто чуяла недоброе.
Кинув взгляд на догоревший факел, Одд зловеще улыбнулся. Если деревня вдруг неожиданно сгорит, сидеть тут будет незачем, и он сможет вернуться к основной армии князя. Ингу можно и соврать: кто докажет, что таверна не сама загорелась — вон, сколько света внутри. Похожей ложью можно склонить на свою сторону и мужчину имитатора. Как он узнает в походе, что старуха сгорела заживо?
Одд спрыгнул с тюка, выплюнул табак и стянул со столба факел. Недалеко стоял прикрытый чан с горючей жижей. Погрузив почерневшую паклю внутрь, Одд вытащил из кармана далуанский камень и с его помощью добыл огонь.
Спящая деревня не могла ждать того, что произошло дальше. Даже солдаты ничего не знали: часовых Одд не выставлял, поэтому и свидетелей не нашлось.
Сначала загорелись деревянные лавки у входа, затем сухая трава, кучей лежащая в стороне. Одду показалось, этого мало, и он вернулся за чаном с горючим, чтобы обильно полить стены таверны.