В голове звенело, в глазах всё расплывалось. Несколько секунд я ничего не слышал.
Мужчина, которого я всё это время крепко держал за руки, резко взбрыкнулся, скинул меня, и рванул в сторону выхода. Его совсем не оглушило, меня же продолжало штормить. Шум в ушах не прекращался ещё некоторое время.
Появился Рац с кровоточащей рукой:
— Рвануло! Прямо в центре холла! — кричал он. - Ты в порядке?
— Да, — кивнул я, — что с рукой?
— Стёкла в химчистке выбило! Осколками посекло! — ответил он. — Ничего серьёзного!
— Рац, я слышу тебя! Можешь не кричать.
— Голова раскалывается. Повезло, что нас почти не задело.
Другим повезло меньше.
На месте, где я впервые заметил подозрительного мужчину, образовалась неглубокая воронка. Выживших в эпицентре взрыва не осталось. Холл первого этажа забросало ошметками человеческих тел. Всё было в крови.
Лимонная девчонка в неестественной позе лежала среди стеклянных осколков рядом с упавшим набок прилавком. Её желтая юбка запачкалась кровью. Тело второй лимонной девочки отбросило ещё дальше.
Невредимым осталась только голограмма Давида. Статуя презрительно смотрела на людей, а синие неоновые буквы, как надоедливые мошки мельтешили вокруг неё.
Секунда за секундой место происшествия окружали люди. Одни в ужасе раскрывали рты при виде трупов. Другие, кто посмелее и порасторопнее, уже щёлкали камерами смартфонов. Снимки и видеозаписи произошедшего разлетались по сети.
Звон в ушах постепенно затихал, и я снова слышал отдельные звуки, голоса и разговоры людей. На мгновение показалось, что с балкона верхнего этажа кто-то крикнул «снято!». Я всмотрелся в мёртвые тела, уверенный в том, что мастерски отыгравшая массовка актёров сейчас очнётся. Все трупы поднимутся и станут поздравлять друг друга с окончанием съёмок.
Никто не поднялся.
Рац позвонил жене, сказал, что задержится. Просил, чтобы они не волновались. О случившемся говорить не стал — узнают сегодня из утренних новостей.
Я подумал, что ради приличия мне тоже стоит кому-нибудь позвонить. Но вместо этого проверил, все ли пальцы рук на месте. Дурацкое ощущение отрезанного мизинца меня не покидало.
Сложив рамку из пальцев, я смотрел сквозь неё на прибывших полицейских, которые увещевали толпу зевак не приближаться к месту преступления. Один из них, раскинув руки, громко повторял: «Граждане, расходитесь. Здесь не на что смотреть».
Разве не на что? Здесь самое интересное. Самый сок. Занятно, как бы это прокомментировали те радиоведущие?
— Такеши, что там нового в интернетах?
Я представил, как сижу в студии радиостанции в качестве приглашённого гостя. Отвечаю вместо Такеши, во всех подробностях рассказываю о взрыве в торговом центре. О мёртвых телах, о человеке с глазами моллюска, о голограмме Давида.
Киёси внимательно слушает, кивает. Его напарник в какой-то момент перебивает меня:
— А при чём здесь голограмма Давида? — скептически смотрит он поверх наших голов.
— У них самые дешевые виртуальные сервера в городе, — пожимает плечами Киёси.
Такеши усмехается:
— Думаю, внутри виртуальности ни один сервер не сможет воссоздать настолько реалистичное изображение взрыва.
— Будущее не за горами, — говорю я.
Мы втроем улыбаемся. Конечно, слушателям этого не видно.
На самом деле, этот разговор лишь небольшая репетиция. Ещё бы, такая щекотливая тема, столько погибших. Мы же не хотим проблем, если кто-то скажет что-то не так.
Ведущие встают с кресел, чтобы размять кости. До настоящего эфира ещё десять минут. Звукорежиссёр за стеклом прихлёбывает из маленького термоса.
Надо бы тоже перед началом налить себе чего-нибудь. Когда все приготовления в театре абсурда закончились, оставалось решить последний насущный вопрос: чем наполнить стакан — чистым виски или виски с кофе.
Конец