- Именно! Для него дошло послание из Инаштадта, принесено голубем.
Голубем? Редкий теперь способ – ведь птицу, доставившую письмо, необходимо возвращать в место отправления, сейчас же почтовые экипажи, готовые их перевозить, выезжали чрезвычайно редко. Должно быть, предмет письма был нешуточный. Потому Исидор поблагодарил почтальона за доставку и поспешил подняться в комнату к медику, где тот высчитывал соотношения для разведения своего средства, сверяясь с состоянием лежавших тут же едва не вплотную пациентов.
Постоянная забота о больных ценой собственной крови невероятно выматывала, зато погружение в сон ночью происходило слишком быстро для раздумий о тех, до кого не успеет дойти очередь, и достаточно глубоко, чтобы не видеть тяжелых сновидений. Постоянное зрелище неизменно приходящих в себя горожан успокаивало. Тем не менее, Василий понимал, что вскоре появится необходимость прервать излечение, и его пугали последующие дни.
На улицах Хазельгартена Василий провел значительную часть детства и юности, здесь проходила его практика в первые годы после выпуска. Наряду с родным поместьем и некоторыми другими, это место, живущие здесь люди были связаны с ярчайшими и лучшими моментами в его жизни. К тому же, орехи в диете способствовали скорейшему восстановлению рабочего состояния. Потому медик желал поспособствовать сохранению как можно большей части маленького города.
- Герр Василий, Вам прислали письмо из Инаштадта! И, судя по всему, по какой-то важной причине…
Врач отвлекся от склянок и принл из рук старика письмо.
- Инаштадт? – Василий догадывался, кто мог ему его послать. – Неожиданно, благодарю, герр Исидор!
Швея вернулся в мастерскую, а в комнату вошла Ангелика со свежей водой в ушате.
- Ангелика, ты помнишь, как я рассказывал о Людвиге Мюльнштайне?
- О том, с которым Вы учились в университете, герр Василий?
Врач развернул послание с печатью Университета.
- Да, именно о нем… Ага, и письмо, в самом деле, от него – почерк не оставляет сомнений! Итак… - Василий зачитал письмо:
«Приветствую, любезный Василий!
Миную излишне длинное вступление. Твои способности могут быть здесь чрезвычайно востребованы: профессору Виссу требуется безотлагательная помощь. Прошу, приезжай скорее.
Твой однокурсник и друг,
Людвиг Мюльнштайн.»
Наступила недолгая пауза, потребовавшаяся на осознание сведений. Девушка первой нарушила ее.
- Герр Василий, нам требуется покинуть наше место пребывания?
Врач всерьез задумался.
- …Похоже на то. Полагаю, случай имеет первичную важность – речь идет об одном из ценнейших умов Университета. Тем более, мне так или иначе нужен перерыв, а дорога его обеспечит. Решено! Ангелика, начинай готовиться к отбытию, а я перераспределю раствор между ожидающими. Выдвигаемся, как только завершим подготовку.
Через несколько часов все вещи были собраны, и Исидор сердечно простился с лекарем и его ассистенткой у экипажа с седым кучером. С ним благодарно провожала их и его жена, к которой уже вернулась способность самостоятельно передвигаться на ногах.
V
Хотя Инаштадт и был расположен почти у дельты Ины, а Хазельгартен находился много выше по ее течению, первый был крупным городом, и по хорошему тракту путь к нему занимал три-четыре дня. Тракт даже не зарос сплошь бурьяном, как многие меньшие дороги. По крайней мере, так было до подъезда к месту расположения древнего университета.
Окружающие город деревушки были совершенно заброшены; многие выгорели или как-то иначе были разрушены и разорены. Это очень настораживало - тогда, несколько лет назад, эпидемия лефкансии почти мгновенно накрыла материк, и мало где народ, быстро узнав о положении вещей, производил миграции. Здесь же осталась совершенная пустыня - кроме немногочисленных тощих белых кошек, а также крыс, перебежавших перед бричкой седую от инея грунтовую дорогу, врач не заметил иных признаков животной жизни.
При въезде в город тревожное настроение усилилось. Всегда на памяти врача свободный въезд в городские ворота теперь охраняли несколько демонстративно вооруженных саблями и ружьями фигур в промасленных, закрытых одеждах - они не стали останавливать бричку и задавать какие-либо вопросы - должно быть, их работой были выезжающие.
Несмотря на начало холодного времени, на улицах было практически пусто - так непохоже на тот Инаштадт, знакомый Василию: яркий, вечно живой, шумный, всегда полный студентами древнего университета, вокруг которого и строился город. Сейчас безмолвие нарушал только мерный шум, доносящийся откуда-то издалека. И запах… К странному, дурманящему запаху смол и дегтя с примесью чего-то ещё, доносившемуся от дверей и стен домов, прибавлялся едкий дым, вытекающий из закрытых досками переулков по бокам центральной улицы. Чад пах так, словно где-то сжигались одежда, древесный лак, - в целом создавалось впечатление, что где-то поблизости горит человеческое жилье.