На улице не встречалось даже беляков. Эта пустота настораживала. Неизвестно, что происходило в Инаштадте, однако оба в бричке сообразили, что наверняка не стоило сейчас выглядеть кем попало. Потому, когда Василий достал свою запасную маску, Ангелика без слов надела ее, и каждый понадежнее прикрыл тело плащом.
Запах дегтя усилился, и через несколько мгновений навстречу бричке из-за изгиба улицы вышла необычайного вида процессия. Вся одежда идущих - маски, шляпы, балахоны - была соткана из асбеста. У нескольких были факела, некоторые несли ведра с жидкостями, от которых и исходили дегтярный и другие сильные запахи. Ткань их одеяний местами была черной от сажи. Все эти фигуры обращали взгляд своих стеклянных глаз на повозку, отчего Ангелика невольно забралась поглубже в бричку. Василий же вздрогнул, разглядев, что у каждого на рукаве была эмблема кафедры медицины - вздрогнул в потрясении, сменившемся, правда, осознанием того, что, по крайней мере, вместе с ним, медиком, они с Ангеликой не должны пострадать от рук своих же. Он надеялся на это.
Университетская площадь - собственно, центральная и главная городская площадь – пугала путников, уже застанных видом города врасплох, еще больше. В самом ее центре, напротив старейшего из корпусов Университета, был разожжен огромный костер. Однако то оказались всего лишь вещи и мебель, непрерывно подвозимые отрядами людей в асбесте, не отрывавшихся от работы, чтобы обратить внимание на проезжающих.
Тем не менее, у ступеней древнего замка знаний их тут же встретили другие люди - с саблями на поясе, но в необычной, не армейского вида закрытой одежде, слишком плотной для этого времени года. Один из них, выделяющийся яркой нашивкой на груди, вежливо, но строго обратился к приехавшим.
- Добрый день, господа. Сообщите, кто вы и какова цель вашего визита в Университет. Прошу прощения, что вынужден задерживать - карантинные меры, сами понимаете.
Врач немного выступил вперёд.
- Я - Василий Штахеллер фон Вейхервальд, доктор медицины выпуска этого университета; приехал же со своей ассистенткой Ангеликой по приглашению профессора Мюльнштайна, письмо с которым могу тут же предъявить.
Медик не замедлил достать бумагу. Приняв ее, встречающий был вынужден поднять маску, чтобы разобрать написанное. На его лице изобразилась смесь понимания предмета и непонимания причины вызова Василия, однако в подлинности подписанного документа охранник не усомнился.
- Вас проведут в здание, однако перед входом потребуется провести некоторые процедуры. Лошадь и экипаж будут отведены в университетскую конюшню, за это не беспокойтесь, герр Штахеллер.
Главный вход в Инаштадтский университет - внушительные дубовые ворота, украшенные затейливой ковкой - был закрыт и запечатан, путников же провели через бывшие служебные проходы в подвальные помещения. Там их просили сдать одежду, после чего Ангелика и Василий временно разделились. Затем была банная комната, за которой девушке выдали комплект простой новой одежды и сообщили, что ее собственное платье подвергнется обработке, после чего тут же будет возвращено. Только затем она смогла, наконец, подняться во внутренний зал, где вновь встретилась с Василием.
Девушка ещё никогда не видела таких огромных зданий изнутри. Старинный, поддерживаемый нефами свод зала смыкался, пожалуй, на высоте шестиэтажного дома, хотя в Университете этажей было только три, но с потолками герцогского дворца. Конец крыла, вдоль которого был вытянут и весь замок, напоминал городскую улицу, где непрестанно открывались и закрывались двери аудиторий, ходили группы молодых людей в форме различного цвета и покроя. И Ангелика непрестанно ловила на себе их заинтересованные - как минимум, удивлённые, взгляды. Правда, когда компаньонка врача заметила, в чем дело - других женщин в человеческом потоке было крайне мало - она перестала обращать на это внимание.
Их с Василием провели в кабинет профессора Мюльнштайна на третьем этаже. Сам хозяин, немолодой уже и грузный мужчина, подошёл спустя несколько минут, и широко улыбнулся с порога, заметив своего гостя. Предложив присесть девушке, он принялся разгребать бумаги с записями лекций с письменного стола, затем, наполнив пивные кружки из стоявшего здесь же бочонка, усадил ее патрона и сел напротив сам.