И он не обратил ни малейшего внимания на скрывавшуюся за колонной легкую тень, которая, вздохнув, тихо прошептала: «Как же мало ему надо для счастья…» — и, осторожно обогнув поднимавшихся к банку волшебников, последовала за ним.
Гарри летел, казалось, не касаясь ногами земли, чувствуя себя бурным потоком, наконец-то прорвавшим запруду. Вот маленькая девочка смотрит на витрину Флориана Фортескью… И-йэх! — он, кажется, уже давно понял, что магия завязана на волю и желание… особенно беспалочковая.
Стекло растворяется… с прилавка срывается самое красивое мороженое и летит через все кафе прямо в руки ребенку, но по пути впечатывается во что-то... невидимое. Лакомство зашипело подозрительно знакомые ругательства, растекаясь по пустому воздуху в форме чьей-то головы, всхлипнула девочка, в последний момент лишившаяся совсем уже близкого чуда, до боли знакомый бархатный голос процедил «Экскуро» — и в животе у Гарри рухнул в обморок здоровенный такой мотылек. Определенно, встретиться со Снейпом ему хотелось не больше, чем самому Гарри: после гоблинов это уж точно перебор.
Как он оказался в знакомом тихом скверике на задворках своей начальной школы, Гарри и сам не понял.
“Ого, кажется, я круто сэкономил на проезде”, — пронеслось в голове, и он медленно сполз по стволу любимого дуба, в ветвях которого неоднократно прятался от кузена с компанией, и отключился.
В славном городке Стратфорд-на-Эйвоне Филиус Флитвик, двойной шпион гоблинов и магов, едва успел насладиться своей порцией клубничного трайфла на веранде уютной квартиры, предоставленной им с коллегой директором музея «Скрипучий котел» за своевременную, значительную и отнюдь не бесплатную помощь… Он достал из внутреннего кармана блокнот, прочитал что-то и выругался, да так, что ко всему привычный после десяти лет преподавания в Хогвартсе и двойного шпионажа Северус Снейп, ученик и самый близкий друг, едва не поперхнулся кофе.
— Кто? — спросил он, одним движением устранив со стола ароматные коричневые капельки.
— Гринготтс, — так же кратко ответил полугоблин, убирая в карман блокнот. — Пойдем вместе.
Черная бровь вопросительно изогнулась.
— Поттер, — добавил Флитвик, и этого было достаточно. Они давно научились понимать друг друга без лишних слов.
Услышав знакомую фамилию, Снейп подскочил было, но Филиус его успокоил:
— Ничего страшного. Мальчик пришел в банк один, — он сделал особое ударение на последнем слове, — открыл счет, потребовал документы о деятельности опекуна и возобновил работу фамильного поверенного.
Снейп пролил оставшийся кофе себе на колени…
Через несколько минут оба в полной боевой готовности аппарировали почти к самому банку. Флитвик устроился прямо за колонной, набросив на себя дезиллюминационные чары, а Снейп прошел дальше по улице: мало ли… свою дружбу они за двенадцать лет ухитрились не засветить ни перед гоблинами, ни перед директором, и менять положение вещей не собирались.
Их подопечный показался довольно быстро — Снейп едва успел расположиться за удобным столиком в кафе Фортескью, где намеревался подождать учителя и его цель. В Поттере он давно разочаровался: горько, глубоко и безнадежно. Ребенок по уровню развития был величиной даже не нулевой, а отрицательной, но Северус, как дурак, почти целый год надеялся… на что, спрашивается? На то, что тот наконец заинтересуется миром, в который попал, его волшебством или хотя бы собственной семьей? Обозлится и найдет хоть что-то, на что зельевар весь год не уставал ему намекать? Тьфу. Сколько он ни сравнивал его с отцом, сынок-оболтус даже попытки не сделал отыскать про того хоть какую-то толику информации. Пусть всего лишь ради опровержения. А про Лили с ним и вовсе говорить не хотелось.
Безмозглый мальчишка, не интересующийся ничем, кроме квиддича и приключений, вечная заноза, которую он обязался беречь… Бессонные ночи, когда тот шатался за ним по школе, по Запретному лесу, уговоры кентавров, варка противорадикулитной мази для Филча и подкармливание сосисками с валерьяной миссис Норрис… Спрашивается, ради чего? Ради памяти Лили? Кроме пресловутых глаз, по поводу которых Альбус уже проклевал ему все мозги, в мальчишке не было ничего от нее. И видеть в этих глазах только злость и бессмысленность иногда становилось просто выше его сил.
Поначалу немного раздражала внешность: мальчишка был копией Джеймса, но вскоре Снейп понял, что от отца сын взял почти только самое худшее: упертость, зашоренность, агрессивность и тягу к дешевой популярности. Так что, сравнивая Поттера-младшего с его отцом, Снейп еще и льстил ему — каким бы мерзавчиком ни являлся Джеймс, он никогда не был ни лентяем, ни таким вот… долбоклюем. Да и волшебником он был выше среднего уровня, как, впрочем, и сама Лили. В кого же их сын уродился явным слабаком?
Тупой ребенок не стал искать доказательств успехов своих родителей даже в зале наград (а ведь он специально договорился с Филчем об этой отработке!), удовлетворившись кубком по квиддичу. А ведь были награды за учебу, у обоих были! Ох, Лили, хорошо, что ты этого не видишь… Может, ты и воспитала бы из этого что-то приличное, но… Как же горько.
Мордред, да он даже отцу этого ребенка готов посочувствовать, правда, никогда, никому и ни за что об этом не скажет. После двойного шпионажа, после вытаскивания Слизерина буквально из выгребной ямы всеобщей травли, после вечного хождения по краю — между Малфоем и Дамблдором, между Тайным отделом и всеми остальными — после жизни под постоянным колпаком Аврората, после личного знакомства с дементорами (хвала Мерлину, не особенно близкого), это все казалось таким… Детским. Что ж, он поклялся, и теперь сделает все, что от него зависит. Или умрет, да. Такова клятва.
Весть о том, что мальчишка в одиночестве находится в гоблинском банке, напрягла, но Филиус его быстро успокоил, хотя интерес, конечно, остался. Тому Поттеру, которого Северус знал, было совершенно нечего делать в Гринготтсе, не говоря уже о том, чтобы открывать счет или интересоваться документами. А потому он внимательно смотрел на улицу, повернувшись боком к самым изысканным и вкусным десертам и не обращая на них никакого внимания, к большому неудовольствию продавца. И вот мальчишка показался невдалеке. Рассмотреть его было легко: народу в это время на Косой аллее немного.
И это был какой-то другой Поттер… новый, живой… Мальчишка сиял так, что Северус с трудом подавил предательски расползающуюся улыбку и быстро поднялся с места, набрасывая дезиллюминационные чары, чтобы последовать за ним. Раз он тут один, стоит присмотреть и заодно присмотреться, да и учителя надо подстраховать… Он успел сделать пару шагов к выходу, как в него прилетело… десертом. Прямо в левое ухо. А поскольку десерт был большим, то залепило пол-головы.
Когда ледяная сладкая струйка потекла за шиворот, он непроизвольно зашипел и выругался перед тем, как почиститься, проделывая все это на ходу: мелкий охламон каким-то образом уничтожил все стекла и, по идее, уже должен валяться без сознания от слабости… Но Поттер вдруг уставился на него, резко изменился в лице, и… исчез.
Снейп схватился за голову. Это конец. Скорее всего, мальчишку расщепило так, что костей не соберешь. И он ничего не успел сделать. Но почему-то… он сам еще жив. Выходит, что и Поттер жив, а значит, ему, скорее всего, требуется срочная помощь! Снейп мысленно поблагодарил Темного лорда за непростую науку распутывания аппарационного следа и через минуту тоже исчез с улицы. Это осталось незамеченным: чары невидимости он, разумеется, не сбросил.
Оказавшись в какой-то небольшой рощице, он успел увидеть, как треклятый мальчишка медленно сползает на траву, опираясь спиной о ствол Quércus róbur, типичного представителя английской фло… — и вот он уже опускается рядом с бесчувственным телом на колени, накладывая диагностические заклинания одно за другим.