У меня вырвался нервный смешок.
— Это шутка? Трюк какой-то психологический?
— Невеселая шутка выходит, честно признаюсь. Вы-то хоть свой сон видите, а я вообще… не личность.
Он выглядел теперь совершенно потерянным и несчастным. Без очков, нервно сжав пальцы перед собой с прямой, будто палка спиной, он смотрел на меня, и в его взгляде мне почудилась мольба.
— Вы ведь знаете способ проверить правильность моего вывода. Убедиться окончательно.
Несколько секунд я не понимал, о чем он, а потом меня словно ледяной водой окатило. Я уставился на левое запястье. Там, под рукавом, был шрам. Должен был быть. Я дрожащими пальцами начал расстегивать узкую манжету, пуговица была пришита туго и не поддавалась. Рванув раз, другой, я вдруг остановился.
— Это трюк, да? — я посмотрел на него. — Прием какой-то ваш? Нет уж.
Я встал. Голова слегка кружилась, меня повело, и я опрокинул журнальный столик. Глянцевые брошюрки рассыпались по полу. Психоаналитик смотрел на меня печально, но понимающе. Я хотел было поднять столик, но передумал.
— Хватит на сегодня, — сказал я, стараясь держаться уверенно. — А может быть, совсем хватит. Вы мне помогли, спасибо, но я не позволю ставить над собой какие-то опыты. До свидания.
— Не выходите, — попросил он. — Пожалуйста.
— Хватит, я сказал, — я зашагал к двери.
— Вы не понимаете, чем рискуете…
Я остановился, взявшись за ручку. Рука немного дрожала, голова слега кружилась. Вложив в свой голос столько уверенности и насмешки, сколько смог наскрести, я поинтересовался.
— И чем же я рискую? Счет мне выставите?
— Вам не кажется странным, что в век компьютеров и интернета я веду свои записи карандашом в бумажном блокноте?
Я озадаченно оглянулся на него, не отпуская ручку двери. Будто в первый раз посмотрел на старомодный костюм, пластиковый стаканчик с заточенными карандашами, бумажный блокнот на столе. Психоаналитик смотрел на меня печально, но спокойно. Словно человек, смирившийся со смертным приговором.
— Ну пишете и пишете, — как можно более легкомысленно сказал я. — Может, вам так удобнее.
— Вся эта седина и очки, — он снял их и покрутил перед собой, — Кабинет этот с кушеткой.
Я молчал, не в силах понять, к чему он клонит.
— Я уже сказал вам, что я не личность, — вздохнул психоаналитик. — Я, скорее, собирательный образ, архетип, если хотите. Сферический психоаналитик. В вакууме.
Улыбка у него была невеселой.
— Но самая главная опасность для вас не в этом, конечно же.
— И в чем же вы видите опасность для меня? — несмотря на нелепость ситуации, по спине бегали мурашки.
Я боялся того, что услышу, но рука на ручке двери замерла, словно в сонном параличе. В голове царил беспорядок, клочки мыслей цеплялись друг за друга и мелькали, не попадая в фокус сознания. Вцепившись в холодную металлическую ручку, я ждал его слов, словно приговора.
Он вздохнул и, старательно глядя в сторону, заговорил.
— Мужчина среднего роста, среднего возраста, стандартной ориентации. Женат, двое детей, с женой в нормальных отношениях, ругаетесь, миритесь, деток растите. Как их зовут, кстати?
— Не ваше дело, — недолго думая, огрызнулся я.
— Ну да, ну да, — опять вздохнул он. — Работаете, наверное, в каком-нибудь офисе на средней должности. Машина не новая, неброская. Квартирка комнаты на две, верно?
— Всю информацию обо мне выкопали? — меня опять разбирала злость, рука на ручке двери дрожала уже не от слабости. — Не думал, что это работа психоаналитика.
— Да ничего я о вас не узнавал, — он глянул мне прямо в глаза, вызвав новую волну мурашек и сбив всю злость начисто. — Вы такой же, как я — усредненный образ, обобщенная величина, сферический мужчина в вакууме. Не личность. И я не знаю, что ждет вас за дверью, но догадываюсь. Не выходите.
— Знаете, по-моему, это вам нужен психоаналитик, — выдавил я после недолгого молчания. — Или психиатр. У меня хотя бы сны странные, а вы, кажется, совсем… поехали. Уж простите. Прощайте.
Я отвернулся, набираясь решимости.
— Что ж, прощайте, — вздохнул он мне в спину. — Удачи вам, молодой человек.
Я рванул ручку и выскочил из кабинета…
…на лестничную площадку.
В первые секунды я так опешил, что просто озирался вокруг, взгляд цеплялся за мелочи — старая деревянная рама окна, заклеенная скотчем трещина в стекле, серая от пыли паутина в углу, засохшая бабочка на узком подоконнике, разномастные двери квартир, облупившаяся бледно-зеленая краска стен, выцарапанное кем-то на побелке имя «Аня» и корявое сердечко рядом…