Мал, тем временем, внезапно с головой уходит в работу и исчезает на всю последнюю неделю.
У меня есть вопросы. Несколько.
Но они могут подождать.
Сейчас я просто наслаждаюсь моментом.
У меня есть трон, который я должен занять. Империя, которой я должен править.
Жена, которую я должен любить. Партнёр, которого я должен считать равным себе.
Жизнь, чёрт возьми, прекрасна.
— Ну, как там Нью-Йорк?
— Всё так же. Скучаешь? — Кир усмехается в трубку.
Я вздыхаю.
— Иногда. Чуть-чуть. В другие моменты — вообще нет.
Я люблю Нью-Йорк. Но Киото ощущается домом. Теперь тем более, когда здесь Анника.
— Ладно. Расскажи мне про Елизавету Соловьёву.
Теперь уже Кир тяжело вздыхает.
— Моя кузина — сложная женщина, Кензо.
Это мягко сказано.
Елизавета Соловьёва, известная как Белая Королева из-за своего альбинизма… И да, это прозвище она дала себе сама… Правит Соловьёвской Братвой с двадцати трёх лет — твёрдой рукой, хладнокровно и безошибочно. Она никогда не выходила замуж. Никогда не заводила детей. И в ультра-патриархальном мире братвы она доминировала над всеми.
Она не из тех, кого можно сломать.
— Дай угадаю. Она злится из-за Валона.
Кир рычит.
— Она ведёт себя чертовски скрытно, но да, если коротко.
— Хотя он был конченым ублюдком, — замечаю я.
Кир не знает всей истории между Анникой и этим говнюком. Знает лишь, что она на него работала. Анника не раз говорила мне, что не хочет, чтобы он знал о тёмных страницах её прошлого.
— Кензо, если бы мы не делали бизнес с ублюдками, — вздыхает Кир, — то большинство преступных организаций просто не существовало бы.
Это справедливо. И я не могу рассказать ему всю правду о Валоне и Аннике, чтобы он мог использовать это, чтобы усмирить Елизавету. Это был бы колоссальный удар по доверию моей жены.
— Моя кузина делала с Лекой много бизнеса, — продолжает Кир. — Грубо говоря, он составлял треть её экспортной сети.
Чёрт.
— Она знает, что это был не ты, кто лично его убил. Но…
— Но именно драка Анники с Улканом привела к его смерти. А раз она моя жена — всё становится сложнее.
— Именно, — рычит Кир. — Я с утра весь день на телефоне с Елизаветой. Она играет в закрытую, но судя по намёкам, тот факт, что ты вычистил сеть Леки за последнюю неделю, серьёзно испортил её настроение.
Я довольно усмехаюсь. После смерти Валона я позаботился о том, чтобы мои люди — или те, кого мы наняли — уничтожили всё, что осталось от его бизнеса. Два десятка складов по всей Европе и Средиземноморью сгорели. Четыре грузовых судна попали в лапы международных силовиков. Ещё два затонули прямо в портах просто потому, что почему бы и нет.
Его брат, Бесор, получил пожизненный срок. Но у него были намерения занять место Валона. И если вдруг нашёлся бы кто-то с деньгами и ресурсами, кто смог бы его подкупить или вытащить… Теперь ему просто нечем было бы управлять.
— Я не собираюсь извиняться, Кир, — рявкаю я. — Если Бесор выкупится из тюрьмы, ему нечем будет командовать—
— Кстати, об этом, — тихо перебивает Кир. — Бесора вчера убили в тюрьме.
Я поднимаю брови.
— Правда?
— Да.
— Типичная тюремная разборка или…?
— Его забили насмерть прямо на прогулке. Но это не самое интересное.
— Продолжай.
— Когда его нашли, на его груди было вытатуировано послание: мол, долг его брата не оплачен. И что если деньги не поступят быстро, вся семья Лека за пределами тюрьмы тоже окажется под ударом.
Я нахмуриваюсь.
— Видимо, тот, кто заказывал это "послание", не получил новость, что Валон мёртв.
Кир молчит.
— Кир…
— Я задам щекотливый вопрос, и постарайся не обидеться, — рычит он. — Насколько крепко у тебя в руках полиция Киото?
Я стискиваю зубы.
— Очень… По крайней мере, так я думал.
— Они ведь нашли тело Леки?
Чёрт.
Я уже несусь к выходу, перескакивая через ступеньки, бегом в гараж.
— Да, — бросаю я, запрыгивая в Porsche 911 и заводя двигатель. — К чему ты клонишь?
— Елизавета не так уж и уверена, что Лека мёртв.
Я с грохотом вылетаю на дорогу. Охранники распахивают ворота, кивая мне, пока я проношуcь мимо.
— Почему? — рявкаю я.
— Потому что сегодня утром она говорила с ним по видеосвязи.
…Блядь.
Полицейский участок Киото замолкает, когда я врываюсь в двери. Половина офицеров сдержанно кланяется мне, когда я прохожу мимо.
Они знают, кто я.